— Тебе это удавалось.
— Да, — без особой гордости откликнулся Кристиан.
— Сейчас ты тоже собираешься этим заняться?
Уязвленный таким предположением, он пристально взглянул на нее и увидел, что она искренне встревожена, что заставило его задуматься. У нее были все основания беспокоиться. В течение многих лет с ним было тяжело.
— Нет, я не собираюсь делать это на сей раз, — тихо промолвил он. — Ситуация и так достаточно неприятная. И нет никакой необходимости усугублять ее.
— Тогда что ты собираешься делать?
— Лаура оказалась в затруднительном положении, — пожал он плечами. — Я хочу одолжить ей денег.
— Она ничего не принимает ни от меня, ни от своей матери.
— Это потому, что у вас их не слишком много. А у меня есть лишние деньги.
— И она возьмет их?
— Ей придется это сделать.
— Очень великодушно с твоей стороны.
— А может быть, эгоистично, — заметил он. И, отойдя от раковины, он направился к кухонному столу. Стол был таким же маленьким, хотя чистым и свежепокрашенным, а скамейки все такими же узкими. Они стали узкими для него, когда ему исполнилось четырнадцать лет. — Может, я пытаюсь купить ее прощение за те мучения, которые доставлял ей все эти годы.
Он услышал, как Лидия шевельнулась за его спиной. Дверца холодильника открылась, потом захлопнулась. Раздался звон тарелок и стук ножей. Когда он оглянулся, Лидия раскладывала оладьи.
— Не готовь для меня ничего, — промолвил он.
— Это замечательные оладьи. Их испекла Лаура.
Он не нуждался в этой информации. Лаура настолько хорошо заботилась об их матери, что они с Джеффом могли бы устыдиться.
— Да, меня она тоже накормила грандиозным завтраком. Когда она нервничает, она готовит.
Лидия нежно улыбнулась, на мгновение напомнив ему ту женщину, какой она всегда ему казалась. Но пока она шла к столу с тарелкой оладьев, улыбка исчезла с ее лица.
— Выпьешь чаю?
— Только если ты будешь. Может, ты сядешь, а я сам займусь этим, — заметил он, когда она повернулась к плите.
— Нет. Сиди. — Она замерла с чайником в руке. — Я все время вспоминаю прошлое, с тех пор как исчез Джефф. Ты помнишь, что его любимым блюдом был мясной пирог с фасолью и картофельным пюре сверху?
— Помню. — Как он мог не помнить этого? Они ели его раз или два в неделю, и всегда это превращалось в настоящий праздник.
Лидия повернулась к нему с совершенно убитым видом.
— А что ты любил, я не помню. Я пыталась вспомнить, но не смогла. У тебя было любимое блюдо?
Конечно же, было.
— Бараньи отбивные. С мятным желе. И еще эти булочки, которые ты делала.
— Почему я этого не знала?
— Потому что ты не спрашивала меня об этом, а я тебе не говорил. Все остальные были безразличны к бараньим отбивным. Поэтому ты не часто их готовила.
Она безмолвно повернулась к плите и замерла в ожидании, когда закипит чайник, а он тем временем принялся оглядывать кухню. Она была старой, как и весь дом, но чистой и ухоженной, а большего от Лидии и нельзя было ожидать. Он знал, что ей помогали. И все же он догадывался, что она делала гораздо больше, чем подозревали Лаура или девушка, приходившая заниматься уборкой.
Когда чай был заварен, Кристиан поставил чайник на стол и уселся на одну из скамеек. Ему пришлось сесть боком, как бы вдоль скамьи. Через минуту Лидия опустилась напротив него, и несколько минут они молчали, прежде чем Лидия заговорила странно робким голосом.
— Мы впервые с тобой наедине за очень долгое время. Я скучала по тебе, Кристиан.
— Ты не могла скучать по мне. — Он не мог этому поверить. — У тебя был Джефф.
— Джефф не ты.
— Но ты же относилась к нему по-особенному. Он бы тем самым ребенком, который выжил.
— Ты тоже выжил.
— Это разные вещи. — Кристиан уставился в свою чашку. Лидия была права — они очень давно не оставались с ней наедине. У них никогда не было таких отношений, как у Лауры со Скоттом. Иначе о некоторых вещах он спросил бы ее раньше, и об одной из них он больше не мог молчать.
— Если бы ты не была беременна мной, ты бы вышла замуж за Билла?
Лидия резко выдохнула и, помолчав, ответила:
— Не уверена. Возможно, я бы подождала еще. Я бы подождала, не появится ли кто-нибудь еще.
Кристиан попытался представить себе, как сложилась бы его жизнь в доме другого человека, но в голову приходи только один образ. С течением времени Кристиан придавал ему все больше и больше собственных черт.
— Ты любила его?
— Твоего отца? — слабо покачиваясь, переспросила Лидия. — Да, я любила его.