Доброта и понимание — это были те самые качества, которых больше всего недоставало в Лидии Кристиану, когда он был в возрасте Дебры. Во многом это определялось обстоятельствами. И личностями окружающих людей. И их взаимоотношениями. Родители ждут от своих детей несколько иного, нежели от внуков. В течение многих лет Кристиан не оправдывал надежд Лидии. Он задумался о том, как бы она отнеслась к его детям. И ему стало грустно, когда он понял, что вряд ли ему доведется узнать об этом.
— Как ты думаешь, мой отец умер? — спросила Дебра, резко возвращая его на землю. Голос у нее был такой, словно она не хотела спрашивать, а вопрос вырвался сам собой. Кристиан посмотрел на нее, но ее взгляд был устремлен на Лидию.
— Нет. Я думаю, он прячется.
— Как ты думаешь, он когда-нибудь объявится?
— Только если кто-нибудь заставит его это сделать.
— А что если он узнает, что Лидия больна? Как ты думаешь, он приедет?
Кристиан был слишком поглощен состоянием Лидии, чтобы подумать об этом раньше.
— Возможно. — Вопрос заключается в том, как дать ему знать. Можно опубликовать информацию в газетах, можно дать ее на телевидение, но толк от этого будет только в том случае, если он следит за средствами массовой информации. И все же эта идея явно заслуживает внимания. Пресса с восторгом ухватится за возможность оживить дело Фрая, особенно с таким мелодраматическим поворотом. Детектив наверняка сообразит, куда именно обратиться. Это стоило попробовать.
— Ты не хочешь, чтобы он возвращался, да? — спросила Дебра. На этот раз она смотрела прямо ему в глаза.
— Стал бы я нанимать частного детектива, если бы не хотел его возвращения? — Кристиан не отвел глаз.
— Ты сделал это, чтобы доставить удовольствие моей матери.
— Я сделал это, чтобы доставить удовольствие себе.
— Детектив оказался не слишком-то хорошим, — с вызовом заявила Дебра. — Правда. Пока от него мало толку.
— ФБР занималась этим два месяца и не раскопала ничего. А мой парень в деле всего две недели. Он занимается этим, но все случилось уж слишком давно. Ему может потребоваться довольно много времени, чтобы нащупать свежий след. — Кристиан продолжал смотреть на нее, пока она не отвела глаз. И он тут же ощутил собственную мелочность. — Эй, — мягко окликнул он ее. — Как насчет перемирия? Я не хочу раздувать конфликт между нами, по крайней мере, не сейчас. Я достаточно встревожен тем, что происходит с Лидией.
— Да ну? — со скептическим видом осведомилась Дебра.
— Она моя магь.
— Кажется, раньше тебя это не волновало.
Он мог понять ее горечь. Она видела его таким почти все свои шестнадцать лет.
— Тебе не все известно, Дебра, у каждой медали есть две стороны, — предостерег он ее. — Как-нибудь мы сядем и поговорим, но не сейчас. А пока мы должны сосредоточиться на том, чтобы помочь твоей бабушке.
Вздрогнув от этого напоминания, Дебра поспешно посмотрела на безжизненное тело Лидии. Затем она перевела взгляд на бутылочки с растворами для внутривенного вливания и на экран кардиографа, фиксировавшего сердцебиение Лидии.
— Я все это ненавижу, — прошептала она.
Кристиан обошел кровать и обнял ее за плечи, ничуть не смутившись, когда все ее тело напряглось.
— Я тоже. Но если это может ей помочь, кто мы такие, чтобы жаловаться?
Дебре нечего было ответить на это, но она продолжала оставаться напряженной. Через несколько минут он прижал ее к себе и опустил руку, но далеко заходить не стал. Он хотел утешить Дебру. Но и сам нуждался в поддержке. Лидия казалась еще более слабой, а кардиограф настолько часто издавал странные попискивания, что и его собственное сердце замирало. Она угасала. Он знал это с такой же отчетливостью, как тогда, когда жизнь Габи близилась к концу. Ее кожа тогда приобрела восковой оттенок, как и кожа Лидии сейчас. Кристиан задумался, протянет ли она ночь.
Лидия протянула ночь с четверга на пятницу и с пятницы на субботу без каких-либо видимых перемен. Если не считать краткого заезда к Лауре, чтобы вымыться и побриться, Кристиан не отходил от нее ни на минуту. Иногда он стоял рядом, иногда дремал в кресле. Когда они оставались одни, он тихо беседовал с ней, рассказывая ей все то, о чем молчал долгие годы. Ему хотелось верить, что она слышит его, хотя убедиться в этом у него не было никакой возможности. Она ни разу не открыла глаза и не издала ни единого звука.
К утру субботы у него уже не оставалось никаких сил.
— Поезжай домой, поспи, — умоляла его Лаура. — Я буду здесь, я заменю тебя.