Он понимал, что пора убрать руку, но подождал несколько секунд, чтобы она первой выразила желание освободиться. Она стояла опустив голову, словно собиралась что-то сказать, но не могла подобрать слов. Он уже начал недоумевать, но когда она взглянула на него, от одного вида ее глаз, полных безмолвного томления, сердце у него забилось сильнее.
Он поспешно увлек ее в дом и закрыл за собой дверь. Выпустив из руки сумку с продуктами, он склонился к ней. Он осторожно поцеловал ее и, когда она не оказала никакого сопротивления, поцеловал еще раз. Ощутив, что она отвечает ему, он отдался поцелую со всей страстью, а когда она откликнулась, совсем потерял голову.
Он и думать не смел о таком. Господи, он даже не готовился к этому. Хотя сейчас ему казалось, что целовать Дафну — самая естественная вещь на свете. И самая потрясающая. Его захлестнул жар, и пока он стаскивал с себя пальто, руки Дафны уже скользили по его телу, а его собственные обхватывали ее талию и грудь. Пуговицы были расстегнуты, их тела соприкоснулись, дыхание участилось, и ничто не могло уже остановить той жаркой страсти, которая вспыхнула между ними.
Подняв юбку на ее бедрах, он скользнул рукой вниз под белье.
— О’кэй? — вопросительно прошептал он, касаясь ее губ. И когда вместо ответа он ощутил на своих губах ее язык и почувствовал, как ее пальцы расстегивают его брюки, больше не спрашивал уже ни о чем. Он был переполнен, он вот-вот готов был разорваться. Одержимый лишь одной мыслью, он прижал пальцы к выемке ее колготок и, потянув на себя, разорвал их. Большим пальцем он расширил образовавшуюся дыру, коленями раздвинул ее ноги и вошел в нее.
Она слабо и хрипло вскрикнула от наслаждения, и он чуть сразу же не кончил. Но он не хотел торопиться, хотел, чтобы с Дафной произошло это раньше, чем с ним, поэтому замер на минуту, и это показалось ему чем-то безумным. Обхватив его руками за шею, она лежала, выгнув спину, так что ее соски касались его груди. Прижавшись к его губам полуоткрытым ртом, она приподняла бедра, и только тогда он ощутил, как крепко и горячо она его сжимает внутри. Поняв, что долго ему не продержаться, он начал поглаживать ее. И через несколько мгновений она вскрикнула, прижалась к нему еще крепче и у нее перехватило дыхание. Ритмичные спазмы ее тела провоцировали его. Они еще не начали затихать, когда он закинул голову назад, сжал зубы и отдал ей все, что имел.
Это было лишь началом самого потрясающего новогоднего вечера, который когда-либо переживал Тэк. Как только он отдышался и к нему вернулись силы, он стащил с себя остававшуюся одежду и раздел Дафну. А потом прямо у входной двери он познавал ее тело пальцами и языком, пока страсть снова не разгорелась в крови. Когда она была истощена, он поднял ее на руки, как галантный рыцарь, которым, возможно, он был в предыдущей жизни, и понес наверх, в спальню, где снова долго и жадно любил ее.
Потом они приготовили мясной рулет и картофельное пюре. Совершенно обнаженные, поставив на кухонный стол две свечи, они прилежно выполнили все, что было написано в рецепте одной из кулинарных книг матери Дафны, и рулет получился бы восхитительным, не забудь они вовремя вытащить его из плиты. Однако Тэк посчитал, что слегка поджаристая корочка была очень небольшой ценой за то, чем они занимались, пока он готовился, а что касается пюре — оно получилось великолепным. Поев, они восстановили силы, и снова вернулись в постель и снова занялись любовью, после чего ненадолго заснули.
Когда наступило утро, Тэк был вынужден признаться себе, что он уже не так молод, как когда-то. Плечи, руки и даже бедра покрывали подозрительные ссадины, происхождение которых не слишком соответствовало его образу труженика. Но работа работе рознь. То, что произошло у него с Дафной, было классным само по себе.
В утреннем свете она была покорной и смиренной, но, после того как они приняли душ, она отправила его домой.
— Мне нужно время, — сказала она.
— Я смогу увидеться с тобой позже?
Она покачала головой. Это движение заворожило его. Он запустил руки в ее распущенные волосы, которые оказались невероятно легкими. Прижавшись носом к ее шее, он втянул в себя сладкий запах.
— Можно я тебе позвоню?