— Значит, Джефф исчез, и ни у кого нет ни малейшего представления, куда он делся. Но должна же Лаура о чем-то догадываться. Она — настоящий кладезь сведений. — Ему самому понравилось, как он это сказал. Это было подходящее выражение.
— Нет, у нее нет никаких предположений.
— Чтобы у Лауры не было предположений?
— Она очень близка к состоянию шока.
— Шок? У Лауры? — Это было настолько же невероятно, как и то, что Джефф совершал налоговые махинации. Лаура, которую знал Кристиан, умела приспосабливаться к любой ситуации. Если она сталкивалась с бедами, то вместо того, чтобы преодолевать их, она просто разворачивалась и шла в противоположном направлении. Она была как Лидия. Очень похожа на Лидию.
И в этот момент он ощутил приступ угрызений совести: он во многом расходился с матерью, и все же она была его мать.
— А как Лидия? — спросил он, оглядывая ресторан с небрежным видом. Красочные одежды соперничали с многоцветием экзотических цветов. — Как она восприняла все это?
— Довольно спокойно. Тревожится, но сохраняет самообладание. Впрочем, у нее нет никаких идей относительно местонахождения Джеффа. А что у вас? Есть какие-нибудь соображения?
Кристиан не был уверен, что захотел бы делиться ими, будь они у него, но, поскольку их не было, не о чем было даже и говорить.
— Я не могу себе представить, что он совершил преступление, не говоря уже о бегстве. Он вел защищенную жизнь. Его опекали практичные женщины.
— Лаура не произвела на меня впечатления практичной женщины.
— Нет конечно, но она — толкач. Ненавязчиво, исподволь, она направляет, чтобы все делалось так, как ей хочется.
— Она властна?
— Нет, — откликнулся Кристиан и почесал в затылке. — Властность предполагает какие-то отрицательные качества, а в ее характере нет ничего отталкивающего. Но у нее есть твердые представления о том, что должно происходить в жизни. И она знает, как заставить людей действовать именно в таком направлении, создавая у них иллюзию, что они сами этого хотят.
— Например?
Кристиан ухватился за самый красноречивый пример:
— Брак. Она решила, что хочет бросить колледж, выйти замуж и завести семью. Джефф еще учился. Я сомневаюсь, что у него были какие-либо намерения жениться, пока не появилась Лаура… и не дала ему ощутить собственную значимость, — поспешно добавил он, потому что это на самом деле соответствовало действительности. — Она из тех, кто отдает. Она создала для него прекрасный дом, подарила ему двух великолепных детей, а потом, когда его заработка перестало хватать, начала собственное дело, чтобы увеличивать их доход.
— Просто какая-то мечта мужчины.
— Только не моя, — с чувством откликнулся Кристиан. — Я не люблю, когда меня водят на поводу.
— И вас никогда не водили?
— Нет.
— Даже ваша мать? Если она руководила Джеффом, почему она не делала то же самое с вами?
— Потому что обстоятельства были другими, — ответил Кристиан. — и потому что я отличаюсь от своего брата.
— Об этом они все говорят в один голос. Судя по тому, что о нем рассказывают, вы не слишком похожи друг на друга. Разве что внешне. Похоже, он семейный любимчик.
— Думаю, да, — согласился Кристиан, догадываясь, что это реакция на его замечание о фотографии на удостоверении Джонса. К тому же, несмотря на отсутствие элегантности, свойственной Джеффу, Кристиан знал, что из них двоих именно он обращает на себя внимание окружающих. Этому способствовал и его рост — шесть футов четыре дюйма по сравнению с шестью футами Джеффа, — и суровый вид, привлекавший женщин. По крайней мере так они утверждали. Они говорили, что он выглядит отважным и таит в себе опасность. Ему оставалось только верить им на слово, так как он не разглядывал себя в зеркало часами. Он носил длинные волосы, потому что не любил стричься. Всегда был покрыт загаром, потому что работал в основном под открытым небом. И если человек занимается в своей жизни тем, что возится с досками, плечи его неизбежно становятся широкими. Нет, его совершенно не заботило то, как он выглядит.
— Меня предупредили, — продолжал Джонс, — что я только зря потрачу время на ваши поиски, потому что вы никогда не станете помогать Джеффу, если он окажется в беде.
Кристиана и это не должно было бы заботить, но почему-то он почувствовал себя задетым.
— Это не совсем так.
— Вы бы помогли?
— Возможно, обратись он ко мне. — Он отломил горбушку от французской булки. — Все дело в том, что он никогда не обратится. Речь не о том, чтобы он поехал сюда на Таити без ведома Лауры. — Кристиан задумался на мгновение. — Я так полагаю, вы обыскали мой дом в Вермонте?
— Его там нет.
— А растения засохли?
— Близки к тому.
— Черт, ничего не удается. Я могу построить классный дом на пустом месте, но не могу сохранить живыми несчастные растения. Вы хоть полили их?
— Черт, нет. Это не входит в мои обязанности.
— Вламываться в чужой дом тоже не входит в ваши обязанности. У вас был ордер?
— Мне он не нужен. Я искал правонарушителя.
Кристиан понял, что этот спор бессмыслен.
— Вы хоть закрыли за собой дверь, когда уходили?
Джонс кивнул, глядя на Кристиана с отсутствующим видом, словно обдумывал уже что-то другое.
— У вас там потрясающие фотографии на стенах. Все сделаны вами?
— Большинство, — откликнулся Кристиан, так как не видел смысла скрывать это. — Я много путешествую. Фотографии напоминают мне о тех местах, где я был.
— Очень впечатляющие. Как и ваша лаборатория.
Кристиану не слишком импонировало то, что чужие люди рылись в его вещах.
— Значит, вы там усердно поработали.
— Я уже сказал, что искал подозреваемого в преступлениям. Укрытия лучше лаборатории не придумаешь.
— Я бы придумал получше. Судя по всему, Джефф тоже оказался на это способен. — Ему доставило удовольствие, когда на лице агента промелькнуло выражение беспомощности. Возможно, Джонс специалист по налоговым квитанциям и финансовым отчетам, возможно, он умеет допрашивать женщин и находить потенциальных свидетелей на всем земном шаре, возможно, он даже способен на взломы и обыски, но он не в состоянии найти Джеффри Фрая.
Но, положа руку на сердце, Кристиан знал, что Джонс не так уж плох и к тому же обладает художественным вкусом. Может быть, именно поэтому, когда Джонс спросил его, где он научился так снимать, он рассказал ему о том, о чем обычно предпочитал умалчивать.
— В миротворческих войсках.
Полное недоумение.
— В миротворческих войсках? Вы служили в миротворческих войсках?
Как правило, это вызывало именно такую реакцию, почему Кристиан и привык не рассказывать об этом.
— Вам что-то не нравится? — раздраженно осведомился он.
— Не нравится? Да нет, все нравится. Просто я удивлен.
— Если бы вы как следует занимались своим делом, вы бы об этом уже знали.
— Вы не являетесь подозреваемым. Всего лишь потенциальный свидетель.
— Или соучастник, — напомнил Кристиан, чтобы Джонс не расслаблялся. Но тот явно испытывал большой интерес к другому.
— Миротворческие войска, — повторил он с недоумевающим видом. — У меня сложилось впечатление, что вы были хулиганом в детстве. Что вас занесло в миротворческие войска?
— Людям свойственно видеть то, что они хотят видеть, и верить в то, во что они хотят верить. Дома я был сорванцом, но это не означает, что я не сделал ничего хорошего в дальнейшем. Случилось так, что я достаточно сообразительный и к тому же обладаю атлетическим телосложением.
— А также незаурядной скромностью.
— Скромность тоже имеет место. Но если вы хотите знать, как я попал в миротворческие войска, я расскажу вам. — И он был горд этим. Ему не часто доводилось рассказывать о себе, даже в более юные годы он был склонен скорее создать о себе неблагоприятное мнение, чем говорить правду. Но то время миновало, и сейчас гораздо важнее было предъявить правительственному агенту факты.
— Четыре года я играл за команду колледжа в Амхерсте и закончил его с отличием. У меня были прекрасные рекомендации, и я провел три месяца на тренировках в Монтане — таким большим сроком не каждый может похвастаться. А потом я уехал за океан.