— Прошу прощения, миссис Фрай. Мы вчера провели с ней половину дня и потратили сегодняшний день на то, чтобы получить подтверждения ее рассказу. Лично мне это может и не нравиться, но у меня были существенные основания для получения ордера на арест. Он подписан судом.
Собрав все силы, Лаура старалась сохранять спокойствие. Чтобы руки не дрожали, она сунула их в карманы джинсов.
— И когда же, считается, это произошло?
— Двадцать шестого августа.
Скотт встречался с Миган в августе, но потом порвал с ней, чтобы вернуться в Пенн. Он улетел двадцать восьмого. Лаура хорошо это помнила: она всегда тяжело переживала отъезды Скотта.
— Почему она только теперь предъявила свой иск?
— Изнасилование является эмоциональным потрясением. Жертвы зачастую молчат о нем по нескольку лет.
— А вам не кажется странным время, выбранное для подачи иска? — поинтересовалась Лаура. Голос ее звучал выше, чем обычно, но она ничего не могла с этим поделать. Мыслимо ли оставаться спокойной, когда твоего сына, твоего первенца обвиняют в изнасиловании.
— По-моему, совершенно очевидно, детектив, что Миган Таккер следила за делом Фрая по газетам, и либо она сама, либо ее семейство решили на нем подзаработать. Она беременна? — Все понятно, если девушке нужны деньги.
— Она потеряла ребенка осенью. Спонтанный выкидыш.
— Ну конечно, — откликнулась Лаура. — Могу также поспорить, что если она и была беременна, то не от Скотта. Он пользуется презервативами. По крайней мере, в этом у моего сына есть чувство ответственности. — Ей вдруг страшно захотелось, чтобы Мельроуз и его люди оставили ее в покое. — Что бы там ни говорила девушка, это — ложь. Лучше всего забирайте ордер и возвращайтесь в участок.
— Я не могу этого сделать, — сказал Мельроуз. — Это ордер на арест Скотта. Я обязан арестовать его.
«Арестовать». Господи. Сердце ее дернулось и на мгновение остановилось.
— Что вы имеете в виду?
— Он должен содержаться под стражей.
Она не могла себе представить, что ее сыну предстоит это.
— Но он не сделал ничего плохого!
— Ему предъявлено обвинение, — терпеливо пояснил Мельроуз. — При предъявлении обвинительного заключения он может заявить о своей невиновности. Но я должен его арестовать. Вы знаете, где он?
— Нет. — Если бы Лаура и знала, то не сказала бы ему. Скотт не может быть арестован. Он невиновен!
— Тогда вы не возражаете, если мы подождем здесь его возвращения?
Она возражала. Она не хотела, чтобы они находились в ее доме, не хотела, чтобы они прикасались к ее сыну.
— Вам не стоит ждать его здесь. Вы не можете арестовать Скотта. Он ничего не сделал.
Кинув взгляд на полицейских, Мельроуз повернулся и направился к двери.
— Мы подождем в машине. — Он уже собирался открыть дверь, когда до Лауры донесся приглушенный звук поднимавшейся двери гаража. Мельроуз тоже услышал его и замер. — Это он?
С тех пор как Джефф исчез, Скотт ставил свою машину на его место.
— Нет, это моя дочь вернулась из школы, — солгала Лаура и, зная, что Дебра отправилась после школы с друзьями в город, кинулась через кухню к задней двери. Она не представляла, что скажет Скотту, но она не могла отдать его полиции. Она потеряла веру в юрисдикцию за последний месяц, когда ей пришлось лишиться столь многого, не совершив никакого преступления. Скотт был ее сыном. Она не позволит, чтобы его арестовывали, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Она не даст ему страдать в какой- нибудь вонючей тюрьме, пока арбитры справедливости будут играть в свои игры. Ей плевать, что скажет Миган Таккер. Скотт не насиловал ее.
Но через заднюю дверь входил совсем не Скотт. Это был Кристиан Фрай, в вельветовых джинсах, свитере и каракулевой куртке. Он был огромным, загорелым и живописным. Его появление оказалось последним ударом — от хрупкого самообладания Лауры не осталось и следа.
18
— О нет, — вымолвила Лаура и припала к стене. — Нет! Н-е-е-т! — закричала она и прижала ладони к ушам, потом подняла их выше к вискам и наконец обхватила руками всю голову. Соскользнув вниз по стене, она упала на пол и свернулась в комочек.
— Лаура? — послышался голос Кристиана откуда-то издалека. — О Господи, что случилось?
— Только тебя еще не хватало, — приглушенно вырвалось у нее. — Ко всему прочему еще и ты. Уходи, Кристиан. Оставь меня. Мне не вынести еще и тебя.
— Что с тобой?
— Все! Моя жизнь разрушена!
Он помолчал.
— И это говорит Солнечная Лаура?!
— Уйди, Кристиан! — завопила Лаура. — Убирайся отсюда!
— Я не уйду, пока не выясню, что здесь происходит.
И на пределе голосовых связок она обрушила на него все происшедшее за последний месяц:
— Джефф исчез, они заморозили его сбережения, так что я не могу оплатить счета, Служба внутренних доходов обвинила его в налоговом мошенничестве, «Сан» измывается над нами, «Вишни» теряют клиентуру. Они утверждают, что у Джеффа был роман с моей подругой, а теперь… — она подняла голову, уже не заботясь о том, что Кристиан увидит ее слезы, — а теперь они хотят арестовать Скотта за изнасилование. — У нее хлынули слезы. — Скотта. Моего Скотта!
Кристиан кинул взгляд в сторону двери:
— Какого черта, что она такое говорит?
И Лаура поняла, что у нее за спиной стоит Мельроуз со своими людьми. Не желая их видеть, она уткнулась лицом в колени.
Кристиан положил руку ей на шею и, склонившись к самому уху, произнес:
— Я сейчас вернусь.
Затем он убрал руку, и наконец желание Лауры осуществилось. Кристиан удалился вместе с Мельроузом в прихожую, оставив ее одну на кухне. Она не могла еще общаться с Кристианом, просто не могла. Двадцать лет он мучил ее. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы ощутить его притягательность, и он знал это. Поэтому все время преследовал ее пристальными взглядами, намеками и насмешливыми улыбками. Постоянно испытывая страх, что Джеффу станет известна правда, она нервничала и чувствовала себя неловко, когда Кристиан был рядом, и это в то время, когда она еще ощущала себя сильной. Сейчас у нее не было никаких сил. Так что пусть Кристиан разворачивает свой джип, или пикап, или на чем он там теперь ездит и убирается восвояси. С нее достаточно уже и того, что есть.
Кристиан! И надо же было ему появиться именно сейчас! Джефф исчез уже шесть недель назад, и за все это время Кристиан ни разу не позвонил собственной матери, чтобы узнать, как она. Он не позвонил Лауре, чтобы выяснить, нет ли слухов о Джеффе. Он даже не прислал им открытки, чтобы рассказать, как он здорово проводит время на Таити. Несомненно, он был слишком поглощен своими развлечениями, что, как знала Лаура, и отражало суть Кристиана. Мягко говоря, он был свободным духом. А если выразиться точно, он был эгоистичным гедонистом.
Это Кристиан, а не Джефф мог совершить налоговое мошенничество. Скорее Кристиан мог быть обвинен в изнасиловании, чем Скотт.
Скотт. Невиновный Скотт. Ему предстоит арест, его будут фотографировать, снимать отпечатки пальцев, с ним будут отвратительно обращаться, как это делает полиция с отбросами общества. Она не могла допустить этого.
— Лаура?
Она подскочила, когда до нее снова донесся голос Кристиана.
— Пожалуйста, уйди, — взмолилась она.
— Они хотят арестовать Скотта, — произнес он мягким, но решительным голосом. — Подтвердятся улики или нет — будет видно, но сейчас у них есть ордер на арест, и мы ничего с этим не можем поделать. Я не хочу, чтобы Скотт разговаривал с полицией, пока рядом с ним не будет адвоката. Твоя подруга Дафна может этим заняться или мне позвонить кому-нибудь другому?
Она хотела сказать ему, чтобы он убирался вон из ее дома, что он только ухудшит положение, что она не нуждается в его помощи, но его голос звучал настолько уверенно, что проникал в самую глубь ее души, где царила полная паника. И если ей надо было продать душу дьяволу, что ж, пусть будет так. Она была готова и на это, только чтоб спасти собственного сына.
— Дафна, — прошептала она.