— На полпути между Брэттлборо и Сен-Джонсбери.
Она была еще сонной и потому соображала медленно.
Ей потребовалась минута, чтобы осознать сказанное.
— Это в Вермонте.
— Точно.
— А что мы делаем в Вермонте?
— Я везу тебя к себе. Я решил, что тебе пора познакомиться с моими растениями.
Слова были легкими, но произнесены были серьезным тоном. Лаура попыталась различить в темноте выражение его лица.
— Ты шутишь?
— На самом деле большинство растений, наверное, засохло, но тем не менее, я везу тебя к себе.
— В твой дом, — она слегка отстранилась от него.
— Именно.
Она отстранилась еще дальше.
— О Кристиан, мне ужасно неприятно говорить тебе об этом, но завтра рано утром у меня назначена встреча в Нортгемптоне.
— Нет, у тебя нет встречи, — откликнулся Кристиан. — Вместо тебя на нее пойдет Элиза, она достаточно разбирается в текстиле. Она также проведет встречу с садовниками завтра днем, а в пятницу утром — с дизайнером. Ди Энн и Иона будут заниматься рестораном, а Мадди побудет с Деброй. Ты свободна до понедельника. Что-то вроде каникул.
Лаура смотрла на него широко раскрытыми глазами.
— Я не верю этому.
— Придется поверить. Все устроено.
— Но когда ты успел это сделать?
— Еще раньше, когда ты спала. Ты абсолютно без сил, Лаура. Ты тянула на себе воз с тех пор, как исчез Джефф. Тебе необходимо отдохнуть.
Уже много лет никто за нее не принимал подобных решений.
— А я вообще лишена права голоса?
— Да.
— Кристиан, но это нехорошо.
— Очень даже хорошо. Ты бы сказала, что не можешь поехать, что у тебя слишком много дел.
— Так оно и есть.
— У тебя замечательные друзья и замечательный персонал. Это ты их выбрала и обучила, и с кем бы я ни говорил, все были в восторге от того, что ты сможешь уехать.
Лаура ощущала смущение, пытаясь, с одной стороны, осознать сделанное Кристианом, а с другой — проанализировать собственные чувства. И чем больше она думала, тем меньше в ней было гнева. На самом деле ей было приятно, что о ней хорошо заботятся.
— Моя мать осталась с Деброй?
Кристиан кивнул.
— Она никогда бы не сделала этого по доброте душевной. Наверное, ты ей что-нибудь пообещал.
— Не так уж много.
— Что?
— Новую крышу.
— Кристиан, ты сошел с ума! Ведь она не забудет. Она заставит тебя сдержать обещание.
— Не сомневаюсь, но это не так уж трудно, Лаура. Я могу настелить крышу с закрытыми глазами. Это входит в мoю профессию, а я зарабатываю себе на жизнь строительством домов. — Он помолчал. — Неужели тебе не интересно увидеть дом, который я выстроил для себя сам?
Конечно, ей было интересно, она, наконец, осознавала реальность своих неожиданных каникул. Ей было интересно увидеть не только его дом, но и место, где он работал, также его коллег. Ей ничего не было известно о будничной жизни Кристиана.
— Свободна до понедельника? — спросила она.
— И весь понедельник тоже. Я сказал, что мы вернемся вечером.
Пять дней отдыха. Пять дней безделья. Пять дней сна. Пять дней, когда делами будет заниматься не она.
Мысль об этом захватывала ее все больше и больше. Она уже целый год не отдыхала, разве что на каникулах с семьей, но тогда она была занята почти так же, как дома. Ей это нравилось. Теперь иное дело. Пять дней отдыха. Мысль об этом завораживала ее.
Расслабившись и прислонившись к дверце машины, она изучающе уставилась на Кристиана. Его профиль был слабо освещен мерцанием, исходившим от приборной панели ее машины. Она задумчиво спросила:
— А Дебра согласилась?
Дебра чувствовала, что между Лаурой и Кристианом что-то происходит, и это приводило ее в ярость. Лаура не могла себе представить, чтобы та нашла общий язык с Кристианом.
— Дебра согласилась. Я оставил ей «миату».
— Я чувствовала, что ты скажешь что-нибудь в этом роде.
— Она была в восторге.
— Возможно, ты не получишь машину в том виде, в котором отдал.
— Это всего лишь машина, — пожал он плечами.
И хотя между «миатой» и «порше» существовала огромная разница, Лаура не могла заставить себя не думать о Джеффе и его машине. Она никогда не видела его в таком возбужденном состоянии, как в тот день, когда он приехал на ней домой. Он мыл ее каждые выходные, а иногда и чаще, если на ней оказывалась малейшая грязь. Он часами полировал ее, на зиму покрыл новым лаком, даже купил пылесос, которым регулярно чистил сиденья и половые коврики. Лаура не хотела на ней ездить. Детям он не позволял.
И вот Кристиан говорит — это всего лишь машина. Невероятно.
Он появился именно тогда, когда она больше всего нуждалась в поддержке. Он одолжил ей деньги, которые были отчаянно необходимы, помог Скотту пережить тяжелое испытание. А теперь он преподнес ей сюрприз в виде неожиданных каникул.
— Никто еще никогда не делал такого для меня, — сказала она, чувствуя себя глубоко тронутой.
— Это потому, что ты слишком самостоятельная. Ты все делаешь сама и превосходишь всех окружающих. Я поймал тебя в редкое мгновение слабости. Если бы ты не была до смерти уставшей, то услышала бы мои телефонные разговоры и тут же отвергла бы саму идею отдыха. Разве я не прав?
— Возможно. — Она снова погрузилась в воспоминания, но на этот раз не о Джеффе, а о более далеких днях, когда она восхитительно проводила время с Кристианом, — двадцать один год назад. Она была юной и с готовностью откликалась на любые его предложения, а у него их была уйма. Неоднократно он забирал ее после занятий и вез в неведомом направлении.
— Прямо как в старое время? — кинул на нее взгляд Кристиан.
— У меня есть с собой смена одежды? — прежде она зачастую ее не имела.
— Конечно. Я сложил тебе чемодан, пока ты спала.
Значит, это было не совсем так, как в старое время. У нее была смена одежды. К тому же у нее было тело тридцативосьмилетней женщины, давшей жизнь двоим детям. А на левой руке у нее было обручальное кольцо.
Она многое бы отдала, чтобы его не было, чтобы ей снова было восемнадцать и чтобы она могла свободно отдаваться своим чувствам и беспрепятственно любить Кристиана.
Она любила его. Вероятно, где-то глубоко в душе она любила его всегда. Она влюбилась в него двадцать один год назад и все последующие годы жалела, что потеряла его. Теперь он вернулся, все тот же порывистый и притягательный, но уже зрелый мужчина, обладающий жизненным опытом, который придавал ему еще большую глубину.
Сердце ее учащенно забилось. Вздохнув, чтобы остановить сердцебиение, она выглянула в заоконную тьму.
— Сколько нам еще ехать?
— Сорок пять минут.
Она еще раз вздохнула, приникла виском к стеклу и закрыла глаза.
— Хочешь положить голову мне на плечо? — спросил он.
— Нет. — Она не осмеливалась это сделать. — Мне и так удобно.
Некоторое время они ехали молча. Один раз, когда открыла глаза, она увидела, как фары машины выхватили из тьмы дорожный знак, свидетельствующий о том, что они едут к северу через Вермонт. Она различала деревья, высившиеся над тонким покровом снега с обеих сторон шоссе, но за пределами досягаемости луча фар все было окутано густой тьмой.
— Тут есть какие-нибудь города?
— Конечно, но они расположены в стороне от шоссе. Мы свернем на следующем повороте, и тогда ты увидишь. Центр города находится в пятнадцати минутах езды от шоссе.
Кристиан был абсолютно точен в своем замечании. Через пятнадцать минут, после того как они свернули с шоссе, они были уже в гуще цивилизации. С одной стороны улицы располагалась почта, с другой высился белый шпиль церкви. Между ними тянулись разнообразные магазины одежды, хозяйственных товаров, бытовой техники и продуктовые супермаркеты.
— Хорошие? — спросила она.
— Завтра сама узнаешь. Я должен предупредить тебя, что холодильник пуст. После дня Благодарения я был дома разве что один вечер.
— И тебе не интересно узнать, стоит ли еще на месте твой дом?
— О, стоит, не волнуйся. Мои друзья присматривали за ним. Если бы что-нибудь случилось, они бы мне сообщили.