По ГОСТу схватывание начинается через 45 мин и заканчиваться через 12 ч. Но если подсыпать гипса выше 3,5 %… плюхнуть соды… подогреть цемент при помоле… можно дойти до нескольких минут?
А вы говорите: «ноги в тазик»… Работать надо с качественным материалом!
«Стоят дворцы стоят вокзалы.
И заводские корпуса, и заводские корпуса.
Могу назвать вам адреса.
А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло
Тут ничего бы не стояло, когда бы не было меня».
«Стояло» — здесь про «здания и сооружения». А то, про что вы подумали, и без меня у местных не худо стоит. Хотя, конечно, не столь твёрдо, как изделия из «фортификационного бетона».
Актуальность цемента возросла для меня скачком в тот момент, когда я «перешёл Рубикон». Хотя бы только в мозгах. Умозрительные рассуждения о «ЗБ» типа: «а вот хорошо бы…», начали разворачиваться в цепочку конкретных шагов. Производство цемента — один из них. Создаваемые возможности вызывали следующие примеры применения. Волго-Дон — из очевидного. Начатый при Петре Великом, проект был остановлен после того, как в ледоход снесло оголовье канала. Инженер-немец после этого тайком сбежал из России по паспорту своего слуги.
В голове закрутились и иные, нереализованные в РИ, проекты.
Я не могу строить большие высокие плотины, создавать водохранилища. Нет железных или асфальтовых дорог. Потом когда-нибудь… А пока — реки. И, как развитие речной сети — каналы.
Помимо каналов «волоковых», вроде «копанки» у Усвят, каналов дренажных, вроде моих в Пердуновке, воспоминания молодости об электронных устройствах с разными трактами отрицательной и положительной обратной связи, заставили подумать о совершенно отсутствующем в «Святой Руси» классе каналов — «обводных».
Идея напрочь отсутствовала на «Святой Руси», была потрясением для Боголюбского и многих других. Её реализация позволила решить тысячелетнюю(!) экономическую и, естественно — политическую проблему. Создав кучу новых. О чём — позже.
Были и некоторые другие… оказии.
Глава 538
Не прошло и года. В славном городе Кельне, в добром крепком доме, что располагался вблизи новых (1160 г. постройки) городских стен недалеко от монастырской церкви св. Пантелеймона, где похоронена императрица Священной Римской Империи Феофано, заменившая в роли супруги Отона Второго изначально предполагаемую царевну Анну, отправленную платой за помощь в жёны Владимиру Крестителю, трижды стукнуло дверное кольцо. Дверь бесшумно отворилась, пришедшего впустили. Никто из посторонних не видел, как у гостя забрали плащ с капюшоном, тяжёлую сумку, пояс с кинжалом, завязали глаза и, поддерживая под руку, повели внутрь.
Запутанные переходы, стёршиеся ступеньки каменных лестниц, привели к толстой, судя по звуку, дубовой двери. После семи ударов молотком старинная дверь, истошно скрипя петлями, отворилась. Гостя провели внутрь. Даже в повязке на глазах он ощутил мрачность большого пустого подземелья. Где-то вдали чуть слышно заиграла свирель. Ей грустно ответила арфа. Легкие покашливания, шёпот, шарканье ног свидетельствовали о присутствии вокруг немалого количества людей.
Повязку сняли, и гость увидел обширное помещение с низким потолком, поддерживаемым толстыми короткими колоннами кроваво-красного камня. Восковые свечи в высоких золотых подсвечниках очерчивали пятно света перед ним. Прямо перед ногами лежал ковёр. С весьма реалистически вышитым открытым гробом в разверстой могиле. Переливающиеся в свете свечей серебряные нити занавесей между колонн, с изображениями мастерков и молотков, линеек и наугольников, отвесов и уровней, звёзд Давида и глаз Гора, ограничивали пространство для ищущего по сторонам взгляда.
Напротив пришедшего, за ковром с вышитой могилой, стояли три резных кресла. Занимавшие их люди, в мертвенно белых масках и расшитых золотом и серебром мантиях с капюшонами, молчали. Наконец, средний из них протянул вперёд правую руку, ладонью кверху, и заговорил:
— Брат Фридрих, ты искал встречи с нами, и вот ты здесь.