Власть — как условие «пребывания в числе живых». Возлюби то, что позволяет тебе жить. Тот рычажок, дёргая за который получаешь исполнение желаний. «Волшебная палочка», «лампа Алладина». Натирай её до блеска. Чтобы вылез джин. Который исполнит твоё повеление. Чтобы жить. Жить — хорошо, красиво, богато, счастливо…
Она — не могла жить без власти, и она — полюбила власть. Власть превратилась для неё в наркотик, в обязательный источник радости, удовольствия.
Эти хохмочки не всегда прокатывали с Боголюбским. Но Андрей уезжал надолго. По воле отца. Выражавшей часто волю его второй жены-гречанки или иной «юной прелестницы» стареющего князя, транслирующей пожелания её окружения. Софья оставалась одна. Под властью злобной, враждебной. И, для спасения себя и детей своих могла, по сути, использовать только неофициальную, основанную на межличностных отношениях, власть. Достигаемую не деньгами, должностями, вотчинами, «тенью кнута и призраком казни», но её собственными душой, умом, телом… И она добивалась успеха.
Недавний пример Ипая с её «воцарением» в дальнем погосте — лишь мелкий очередной эпизод. Да, всё в погосте делается по слову погостного тиуна. Только говорит он — её слова.
Главный во Всеволжске — я. Единственный способ получить здесь власть — «оседлать» меня. Каким бы я не был. Да будь я «хоть негр преклонных годов» — она попыталась бы меня подчинить. Любым способом, который ей доступен. Но возможности её ограничены. Не удивительно, что она попыталась применить самое эффективное женское средство — собственное тело.
«Тело как улика» — кино, тело как средство управления — повседневность.
Софья считается одной из самых красивых женщин «Святой Руси». За тридцать, невысокая, белокожая, сероглазая, с пышной косой, полногрудая, с широкими бёдрами, чуть полноватая («мягкая», «богатая»), с мягкими плавными движениями, она близка к эталону русской красавицы. Это дополняется весёлой, дружелюбной, живой манерой общения. Вкупе с навыками поведения княгини, образованием и соображением, жизненным опытом, связной интересной речью, светскими манерами, знанием этикета…
Увы…
Всё это было мне интересно. Но — не взахлёб. Другие заботы тревожили мою душу, занимали внимание. И — другие люди. Многое, чем она пыталась доказать свою ценность, своё первенство в доме, принималось и… откладывалось.
— При приветствии обязательно три шага? На каждом — поясной поклон? Интересно. Запишите. И отдайте в Посольский приказ. Нам здесь не надо.
Попытки поразить меня в постели — провалились, удивить манерами — смешили, благочестием — раздражали. Она не могла понять, почему она — княгиня, экс-жена самого Боголюбского! — для меня менее интересна, чем та же Агафья или Трифена.
То, что они ведут активный мирской образ жизни, не запираются в тереме, делают работу, мне и им интересную, нужную, важную, и этим не только интересны, но и приятны — не укладывалось в её умнющей головке!
Как всякий нормальный мужик, я люблю «распустить хвост», хвастануть перед дамами своими успехами. Послушать восхищённых «ах-ахов». Но не менее приятно услышать и их рассказы об их делах. И, часто — куда полезнее.
Для Софочки такое…
— Да ну, будто не мужик вовсе.
А уровень душевной «прозрачности» моих женщин, их честности, «не-подличания», столь для меня важный, ей казался просто бабской глупостью.
— Мужики — козлы. Им всем — только одного надо. Улыбнись ласково, глазками похлопай глупенько, прижмись невзначай, ножку, там, ушибла ненароком, прикинься слабенькой, восхитись его… мощью, умениями, силой… конями, соколами… чего ему любо. Он ещё пыжится, а не понимает, что уже уздечку принял, удильца грызёт, копытом бьёт… Норовит от радости поскакать. И ты его поводьями… потихоньку, но крепко… И вот он уж во весь дух несётся. Куда тебе надо. Чуть повод потянула — встал как вкопанный. С чего, почему? — А по его самого, соколика, решению. Ему и мысли нет — поводья баба подтянула. Откуда у жеребца-то мыслям быть? А то пятками чуть прижала — как стрела полетел. Куда, для чего — и знать не знает. Иной и запалится. От старания наезднице своей услужить. Пал, сдох. Жаль, конечно. Надо нового искать. Жеребчика. Они ж для того господом богом и сотворены. Чтобы ту, кто их оседлает, домчать. Куда ей надобно.