- Она мне вчера проспорила. Всё честно, Кариш! Ты же не против?
Я только головой покачала. Вика радостно улыбнулась.
- Карина! Доброе утро!
- Доброе утро, Кариночка!
- Доброе...доброе... доброе... - со мною, что, вся эта гимназия сегодня поздоровается?
От растерянности отвечаю только на первые два приветствия. На шквал остальных - молчу, слишком удивлённая, но никто явно не обижается. Видимо, ответа от меня не ожидают.
Вика идёт на полшага позади и несёт мою сумку. У самой двери в здание от группки, приветливо улыбающихся мне, парней отделяется Таманский и тоже с широкой улыбкой идёт ко мне. Здоровается, отнимает рюкзак у Вики и, подхватив меня под руку, ведёт дальше, заливаясь о чём-то соловьём.
Я ничего не соображаю, пытаюсь прийти в себя от такой встречи меня, то есть, Карины, в гимназии.
Дальше всё оказалось ещё чуднее и непривычнее. Первый урок, алгебра, был посвящён результатам итоговых контрольных работ по математике. Я рассеянно выслушала немало неожиданно похвальных слов в свой, то есть, Карины, адрес, а потом, исподтишка, знакомилась, кто есть кто, пока учительница поочерёдно оглашала все остальные результаты и пространно нудно комментировала их. Впрочем, я её почти не слушала.
Преподавательница вела свой бесконечный монолог, называя одно имя за другим, а я сопоставляла лица в этом мире и своём. Итак, кроме того, что Саша Даманский оказался Пашей Таманским, я выяснила, что Вика - это Вита, Оля - Поля, а Аня - Ася. К тому же, поняла, что эти три девочки не нападают, а подлизываются к Карине. А сама я не Цыпликова Марина, а Цапликова Карина. Что интересно, Игорь так и есть Игорь, только не Кутяпов, а Кутепов.
После математики неожиданно для меня выяснилось, что следующим уроком идёт итоговая контрольная по литературе. Тут же впала в панику. Откуда мне знать местную литературу?! Нет времени даже в библиотеку сбегать, вскользь мазнуть взглядом по корешкам книг на фамилии авторов.
Дальше - хуже. Почему-то девочки шли в отдельную от мальчиков комнату. Я же, чуть не вошла туда, куда не надо, хвостом двигаясь вслед за Таманским. Только его изумлённый взгляд заставил меня озорно улыбнуться, вроде, это шутка у меня такая, а я сама собиралась остановиться в последний момент, развернуться и побежать туда, куда входили наши одноклассницы.
Смотрю, а девочки стали раздеваться до нижнего белья и вешать одежду на плечики в шкафчики. Нерешительно стала расстёгивать пуговицу на поясе клетчатой юбки. На столе с высокими бортиками, что делало его похожим на ящик на ножках, в центре комнаты, лежали запечатанные пакеты. Девочки брали их, разрывали, доставали одеяние, похожее на мешок, и выбрасывали разодранную упаковку в специальную большую корзину в углу. Этот мягкий серый полотняный мешок с прорезями для головы и рук девчонки одевали на себя и отправлялись в соседнюю комнату. Я ничего не понимала, но повторяла за всеми.
В комнате, куда я с девочками прошла через специальный коридорчик с мигающими попискивающими лампочками, уже были и мальчики в таких же полотняных мешках. На столах лежали только одинаковые ноутбуки. Я заметила, что Ася сразу села и открыла ноут. Пригляделась, что она впечатала, как логин, свою фамилию и имя, не вводя пароля, вошла в систему.
Поразмыслив, я решила не сдаваться, идти до последнего, и будь, что будет! Сев за первый попавшийся стол, повторила действие Аси - ввела, как логин «Цапликова Карина». На рабочем столе сразу открылась программа для набора текста. Не все значки знакомы, но догадаться, как в ней худо-бедно работать, вполне можно.
Внезапно зажегся огромный экран на стене, и народ кинулся к ноутбукам.
«Темы для сочинений» - гласил заголовок на экране. Крупным жирным шрифтом засветились пять разделов и под каждым список из нескольких заголовков. Выбрала раздел с искусством и нейтральную тему: «Мир глазами поэта». Решила писать так, как дома, поставив акцент на временах года. Сделаю всё возможное, а там, если что: «Прости Карина, я старалась».
Начала почему-то с осени, вставила цитаты, и Пушкина «Унылая пора! Очей очарованье!», и Есенина «Отговорила роща золотая», и Фета «Когда сквозная паутина разносит нити ясных дней», и Бунина «Лес, точно терем расписной, лиловый, золотой, багряный». Потом основательно оторвалась на зиме, густо подкрепив текст цитатами по теме. С размахом прошлась по весне и упаднически закончила Пушкинским летом: «Ох, лето красное! Любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи». Это потому, что под конец меня одолели сомнения и чувство вины перед Кариной. Она, видимо, отличница, а я ей всё испорчу. Что ж! Карина, я написала, как смогла. И пусть у Вас, именно таких, поэтов, может, и нет, но поэзия, она же остаётся поэзией? А с неизвестными у вас фамилиями поэтов выкручивайся потом сама.