Лучше бы ударил.
Что же это получается? Как так может быть? Меня, значит, за всю жизнь не полюбил, а Марину всего за неделю? Рядом со мной сидела точная копия Даманского! Это его, прижавшееся в попытке поцеловать, горячее тело, его сильные руки, то самое, любимое лицо, приятный низкий голос. Нет! Копия! Подделка!
- Отпусти! - вырвавшись, я отвернулась и прижалась лбом к прохладному стеклу.
За окном проносились знакомые улицы. Горько, как же мне горько сейчас! Чем она лучше!?
Машина остановилась у дворца, и я выскочила на улицу, как пробка из бутылки. Не оглядываясь на Таманского, побежала ко входу. Он что-то говорил, но я не слушала. Мне упорно чудилось, что это не Паша, а Саша говорит мне о любви к другой девушке. И было по-настоящему больно! Я не хотела это слушать!
В вестибюле наткнулась на Марка. Видимо, режиссёр объявил перерыв в репетиции, и все разбрелись кто куда. Я поздоровалась, коротко извинилась за столкновение, даже не подняв головы, и поспешила дальше.
Постаралась успокоить свои эмоции. «Это не Саша...не Саша... только его копия... с Сашей мы ещё ничего не выяснили» - повторяла я про себя, как мантру.
Во время репетиции я старалась, как никогда. Вчитывалась в пометки Марины, следила за действием. Всё уже было отлажено, и я просто работала по накатанной. Режиссёр уже реже останавливал действие и просил актёров повторить сцену или её кусок. Песни звучали стройно, и отработанные танцы накладывались на сюжет. Музыка гармонично вплеталась в действие, живо раскрашивая его и добавляя очарования. Спектакль уже просматривался, и я вдруг прониклась незнакомой гордостью, что участвую в его создании.
Возле меня готовилась на свой выход Алина. Она вертела кистями рук и стопами ног, слегка встряхивая всеми конечности по очереди. Краем взгляда отмечая её действия, я, в тот момент, всё же сосредоточила своё внимание на Марке. Хорош, зараза! Правда теперь я смотрела на него просто, как на очень хорошего артиста. За одну неделю Даманский прочно угнездился в моём сердце и теперь остальные парни не представляли особого интереса. Теперь даже странно, как я могла думать, что влюблена в Марка? Я - и в актёра? Вот будущий архитектор Даманский - это другое дело! Такое занятие мужчины вызывает уважение.
- Что? Думаешь, добилась его внимания? По боку синицу! Поймала журавля! - нахалка говорила со мной презрительно.
Девица явно намекала на мой недавний разговор с Таманским, когда я грубовато попросила его отстать от меня и не мешать работать. Она следит за мной? Подслушивает?
- Алин, а тебе что, расхотелось учиться в нашей школе? - протянула я, опасно прищурившись.
Девчонка вмиг посерела.
- Нет. Извини, пожалуйста! - Алина поспешила отойти от меня и даже отвернулась, усиленно выполняя разминочные упражнения для артикуляции.
Видимо, не ожидала от меня отпора. Марина успела показать себя перед ней беззубой тряпкой?
Остаток недели целыми днями шли репетиции и к пятнице они уже у меня сидели в печёнках, как и Таманский со своими постоянными приставаниями. Вежливый интерес Марка лишь забавлял. Он часто заговаривал со мной, шутил по случаю, как-то даже пригласил вместе выпить кофе в буфете во время очередного перерыва. Однако, понимание того, что это внимание ко мне - Маринкина заслуга, сводило на нет любое желание общаться, и с ним, и с Таманским. Я по возможности избегала контактов или отделывалась, как могла, как от Марка, так и от Паши.
В пятницу, отец разбудил меня затемно и повёз на берег моря.
- Поехали прощаться с детством и встречать рассвет твоей взрослой жизни, девочка моя, - с грустью произнёс отец, когда мы только сели в машину.
- Почему так грустно, пап? - сонно улыбнулась я.
- Потому что, во взрослой жизни я перестану быть для тебя самым главным человеком. Ты влюбишься, и отодвинешь своего папку далеко на второй план, - говорил папочка, улыбаясь, но как-то немного жалко.
- Я всегда буду любить тебя больше всех на свете! - горячо заверила я, крепко обхватив отца руками за шею, приподнявшись на заднем сиденье.
Папа специально повёз меня сам, без водителя, чтобы побыть вдвоём в это важное утро. И сейчас машина завиляла на пустом шоссе из-за моих объятий. Я испуганно разжала руки и быстро села на место, а папа только тихо засмеялся, выравнивая руль.
На высоком обрыве над морем стояли уже почти все наши. Куратор держал большую резную шкатулку с кольцами.
Небо наливалось розовым, небольшой вкусный ветер трепал волосы, мягко овевал лицо. Мы стояли достаточно далеко от края обрыва, но видели внизу небольшие волны, которые бились о тёмные огромные прибрежные камни и разлетались высоко белой пеной. Морская вода подальше от берега постепенно всё светлела вместе с небом. Показался долгожданный огненный край солнца. Замерев, мы неотрывно смотрели, пока оно не поднялось полностью, и всё это время словно наполнялись восторгом. Едва солнце оторвалось от горизонта, накопившееся ликование выплеснулось из наших глоток сумасшедшими криками и жаркими обнимашками. Я обнаружила себя обхваченной с обеих боков Таманским и Кутеповым. Парни одновременно с силой притягивали меня к себе за талию, сжимая её так, что я не выдержала и сердито сказала: