— Но ты можешь выбить признание из одиннадцати невиновных, — тихо сказал Жорка, рассматривая на свет свой стакан.
Эдик хотел было ответить, но задохнулся на полуслове.
Посидели молча.
— Жорка, ты-то сам как? — спохватился батюшка, — На работу устроился?
— Да, нормально. Я в колонии научился чинить все, что ездит. Работаю автомехаником. Оказалось, у меня руки золотые, — улыбка у бывшего зэка вышла чуть смущенной. — А на досуге мастерю сувенирчики.
Он достал из заднего кармана джинсов складной нож. Нажал кнопку, лезвие выскочило бесшумно.
— Даже в Швейцарии таких не делают, — и легким, скользящим движением разрезал стейк в своей тарелке. Мясной кус, толщиной почти в три сантиметра. Как бумагу.
Генка и Костик переглянулись и невольно поежились, словно от сквозняка. Эдик потянулся — дай посмотреть. Вытер салфеткой, сложил нож и сунул в карман.
— Извини, вынужден конфисковать. Лезвие длиннее ладони. С этой игрушкой ходить опасно, могут арестовать. Тебе оно надо?!
— Спасибо за заботу, — пробурчал Жорка с набитым ртом.
— Зато у тебя нормальная профессия, — вклинился Генка. — А то был бы как я, инвалидом умственного труда. Или учителем русского языка…
— Стоп! А какие претензии к русскому языку? — не понял Костик. — Он могуч и богат!
— Богат-то он богат, да денег у него не займешь, — хохотнул рекламщик. — Но учить современных оболтусов правилам грамматики — гиблое дело. Ты видел, как они язык коверкают? И ладно бы только в СМС. Мне в договоре секретарша написала «сто тыщ». В документе! Зачем цифровое поколение учить правильно писать слово «кокошник»? Они не знают, как эта штука выглядела и куда надевалась.
— Наоборот! Старинному слову стоит дать новое прочтение, — Жорка щелкнул ногтем по бокалу, подавая знак официанту повторить. — Да. Да! Нужно придумать кучу современных значений. Кокошник — отличное название для птицефабрики. Нет, лучше! Киосков с курицами-гриль.
— Или бутик Коко Шанель в Москве, — включился в игру Генка. Достал блокнот: записать идею — а пригодится.
Эдик перестал хмуриться.
— А у нас в полиции кокошниками можно называть, к примеру, наркопритоны!
— Ага, кокаин же многие называют «кокошей», — шокировал приятелей своей осведомленностью отец Константин. — И нечего так смотреть. Я с малолетними преступниками почаще твоего беседую. Недавно цитировал им Чуковского, а они ржут и носами шмыгают.
— Точно, крокодил выгуливал сыновей, Тотошу и Кокошу, — Эдик совсем расслабился. Он давно перешел на чистую водку (слышь, пионер, графинчик — триста!) и наколол на вилку маринованный гриб. — Постойте-ка, если «Кокоша» — кокаин, что же тогда «Тотоша»?
— Дурень ты, а еще майор! — засмеялся Костик. — До революции в дворянской среде были популярны детские прозвища на французский манер. Имя Николай сокращали до Коко. Антон же превращался в Тото. Надо тебе иногда читать не одного лишь Чуковского, но и Льва Толстого.
Генка опять достал свой навороченный телефон.
— О! А давайте пока мы трезвые… Ладно, не сильно пьяные… Селфи сделаем. Поближе рожи и улыбочку. Замерли, снимаю! Отлично.
— Какой ты двуличный. Минуту назад за русский язык целое поколение готов был растерзать. И тут же — «селфи», — забрюзжал Эдик.
— Каюсь, грешен. По-нашенски это будет «самострел». Модная штука.
— В детстве мы делали самострелы из доски от ящика, прищепки и резинового жгута, — оживился Жорка. — Стреляли зеленой алычой, шпульками проволочными. Повезло, никто не пострадал от наших игрищ. Но было… зыкински.
Словечко из детства, как яркий луч солнца, заставило всех приятно зажмуриться. Каждый вспоминал что-то свое, близкое только ему. Но эти осколочки складывались в большой ностальгический пазл.
— А в третьем классе мы строили конуру для дворовых собак и подхватили стригущий лишай, — Костик почесал бороду. — В школу два месяца не ходили. Карантин, мультики и Жюль Верн.
— Помнится, сижу я на подоконнике, звоню тебе по телефону, — еще были дисковые аппараты, у всех почему-то на кухнях стояли. А по двору идет несчастный Генка. В школу, на вторую смену, — чертики в глазах Жорки водили хороводы и, кажется, прыгали через костер. — Завидовал нам, болящим?
— А то! В школе-то изучали дроби. И проценты. Я в них ничего не понимал, — Генка вздохнул. — До сих пор путаюсь, когда надо чаевые оставлять.
Официант услышал заклинание и появился буквально из ниоткуда. Правда, эффектный выход подпортил поросенка. Он снова крутился поблизости, в надежде на дармовщинку. «Пионер» споткнулся, пробормотал что-то типа: погоди у меня, свинтус. Потом вернулся к дружелюбному тону.