От молний загорелась ковровая дорожка, теперь каждый шаг грозил ещё и подпалить Селестии копыта.
Она шагнула, прямо в пламя. Снова ударила молния, оставив на белоснежной шёрстке чёрные шрамы, разорвав большую часть её повязок. Ты отвернулся, не в силах более ни видеть, ни слышать её страдания.
— ОСТАНОВИСЬ! НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!
— ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ, ПРИНЦЕССА!
В отчаянии Твайлайт, сама того не заметив, обратилась к ней так, как не обращалась давно уже, что заставило Селестию, пусть слабо, но всё же улыбнуться.
— Боюсь… этого пожелания... я не смогу исполнить. Никогда, ни для кого из вас.
Она сделала ещё один шаг, и он стал для неё последним. Силы её достигли предела, за которым не могли уже противостоять заклинанию. Она рухнула на пол в каких-то двадцати футах от тебя. Бока её вздымались и опадали, взгляд её сиреневых глаз был прикован к тебе и Твайлайт.
Осталось два камня.
Она ведь уже была ранена и ослаблена. Она должна была с самого начала знать, что у неё нет ни единого шанса...
— Почему?.. — раздался всхлип рядом с тобой, ты обернулся и увидел, как с ресниц Твайлайт сорвались первые слезинки.
Белая аликорница закрыла глаза и улыбнулась.
— Я искренне надеюсь… что однажды ты сама поймёшь, моя любимая ученица. Как понимала всё, что представало твоему любопытному взору. — Она открыла глаза, встретившись с тобою взглядами, и в эту секунду ты почувствовал, как ваши сердца забились в унисон, несмотря на разделявшее их расстояние.
Остался один камень.
Дыхание Твайлайт сбилось с ритма, весь вид её теперь говорил о том, что она погрузилась в поиски ответа: вызывала воспоминания, анализировала их, категоризировала, сравнивала, с каждым разом собирая всё больше информации. В наставшей, пока Твайлайт строила умозаключение, тишине было слышно лишь тяжёлое дыхание Селестии.
Когда она пришла к выводу, ты сразу это понял: взгляд её устремился в пустоту, челюсть отвисла, обронив одно лишь слово: «Любовь».
Нет, это не было осознанием того, что ты любишь Селестию, а она любит тебя. Где-то в глубине души Твайлайт и так это знала, и немало времени потратила на отрицание этого факта и пренебрежение им.
Нет, откровение состояло в осознании разницы между тем, как любит тебя она, и тем, как любит тебя Селестия.
Ей трудно было уместить всё это в своей системе моральных координат. Несмотря на всё могущество, она по-прежнему оставалась юной кобылкой, слабо знакомой со всеми тонкостями настоящей жизни. Она знала термины и их определения, и множество примеров их использования, но только из книг. Она повзрослела умом, но не сердцем.
Ужас, отразившийся на её мордашке, ясно давал понять, что к выводу своему она пришла не через разум и уютную, знакомую логику, а через сердце и пугающую, непонятно откуда взявшуюся, но от того не менее явную истину.
Была разница между её любовью и любовью Селестии. Она не могла её обозначить, не могла её объяснить, но почему-то понимала её, понимала, что разница настолько велика, что едва ли уместилась бы в Великий Океан.
Её рог испустил искру, и браслеты твоего гейса дрогнули и померкли в тот самый момент, когда последний камень достиг предела ёмкости. Всячески стараясь скрыть свои рыдания, пурпурная аликорница рухнула на пол, глядя себе под ноги и приговаривая:
— Нет… нет, нет, нет… не может...
Магия больше не текла сквозь твоё тело, а потому отступила и парализовавшая тебя боль. Ты нашёл в себе силы кое-как подняться на ноги, доковылять до Сел и обнять её за шею.
— Привет, моя прекрасная пони. Я по тебе скучал.
— И тебе привет, мой прекрасный человек… вот только льстить не нужно. Я же знаю, что выгляжу просто ужасно.
— Да ладно, скажешь тоже. Ты вообще в курсе, как выглядишь со сна? Вот где настоящий ужас.
Она усмехнулась.
— Ох повезло же тебе, что я толком пошевелиться не могу… — Она с трудом подняла голову, повернувшись к тебе. — Полагаю, что просто нет другого способа помешать тебе и дальше отпускать колкие замечания в мой адрес.
Губы ваши слились в поцелуе, казавшемся сперва не более чем лёгким соприкосновением, но вскоре, вместе с осознанием того, что вы вновь обрели друг друга, переросшем в нечто более страстное. Ты подхватил её голову, услышал, как её хвост принялся метаться из стороны в сторону от радости. Под хор восторженных вздохов со стороны трёх кобылок и завывание на манер мартовских котов со стороны одной рыжей пони, сопровождаемое радостным писком её подруги, вы наконец прервали поцелуй.
А потом все пони кинулись к вам. Мак затоптал язычки пламени на догорающем ковре, Меткоискательницы от радости пустились в пляс, то и дело оглядываясь, не появились ли у них метки, а Рэрити и Эпплджек направились к горемычной принцессе.