— Я знаю.
Они изогнули шеи в понячьих обнимашках; на глазах твоей возлюбленной вновь засверкали искорками слёзы.
— Оно… наверное, непросто было: взирать, как старшая сестра столь скоро после твоего возвращения отвернулась от своих обязательств. Я и сама дивилась тому, как жаждала такой возможности. Должно быть, я настолько свыклась с тем, что миг этот не настанет никогда, что, когда он настал-таки, не смогла никак противостоять отчаянному зову сердца.
Луна шмыгнула и прильнула к сестре.
— Нас это сбило с толку, да. Ведь Мы не сомневались, что ты из нас двоих вернее клятве и большей силой воли обладаешь. И всё же Мы не виним тебя. Пусть гнев и воспылал в Нас, Мы понимаем твои чувства. Как не понять, после того как сами Мы восстали, за что и провели в заключении тысячу лет?
— Лулу, я знала. С того самого мгновения, как ты изгнала меня из Кантерлота на сотню лет. Я сразу поняла… не наказание ты для меня уготовила, но подарок.
Аликорница поменьше вздохнула:
— Увы, не вышло у тебя всей сотней насладиться.
Усталая улыбка Селестии вдруг стала лучезарной, когда та вдруг выпуталась из объятий и обернулась к тебе, сморгнув слезинки. Взгляд её видавших многое глаз встретился с твоим.
— Всё хорошо. Пусть срок мой скоротечным был, скажу наверняка: всем сердцем я каждою секундой наслаждалась.
Столь плавно, что это показалось незаметным, она приблизилась к тебе; точно таким же образом её улыбка сменилась выражением обеспокоенности.
— Анон… мой драгоценный человек. Не знаю даже, как спросить, признаюсь, мне этого не хочется совсем, но...
Ты погладил её щёку, смахнув попутно пальцем выступившую слезинку.
— Да не парься ты. Я всё понимаю.
Она шмыгнула и вжалась щекою в твою ладонь.
— Я помню, что сказала, что выбор будет за тобой и что приму любое из твоих решений. Но Анон, я ведь была уверена, что, будь у тебя достаточно времени на размышления, а у меня на то, чтобы выразить всю любовь к тебе — ты непременно бы решил примкнуть ко мне. Ты, должно быть, не понимаешь, как боюсь я дня, когда неумолимое время тебя отнимет. Многие трагедии мне довелось пережить, но эта… Не думаю, что от неё оправлюсь...
Ты подался вперёд и слился с нею в исполненном нежности поцелуе, а в довершение поцелуя дыхания ваши смешались.
— Одна мудрая пони как-то сказала мне, что прошлое прошло, а будущее ещё не настало, что жить нужно настоящим. Говоришь, что наслаждалась каждым мгновением наших отношений? Так ведь и для меня они были в радость. Раз уж наше время подходит к концу, давай отбросим страх и оттянемся по полной. Помнишь наше обещание?
— Помню. Я положусь на тебя, мой человек, так что будь готов подставить плечо.
Ты усмехнулся, приглаживая пальцами завитки её гривы.
— Я постараюсь, Сел, ты только не забывай, насколько ты большая пони.
— Ага. Так значит, я по-твоему всё же толстая?
Пусть она и пыталась вложить в этот упрёк нотки досады, улыбка выдала её с головой.
— Нет. Просто ты моя большая пони. И это всего лишь одна из всех тех замечательных особенностей, за которые я тебя люблю.
Твоя ладонь скользнула по её шее, и она вжалась в твои объятия, подкрепив их тем крылом, что не было перебинтовано. Ты отшагнул, протянув ей другую руку. Разжав пальцы, ты явил свету Шар Возвышения.
— Ты велела мне его беречь, и я его берёг. Но ты для меня дороже, а потому я добровольно отдаю его тебе. Одно сокровище взамен другого… выгодный обмен, не так ли?
Она протянула копыто и нерешительно коснулась Шара, спавшая в нём магия вспыхнула ярче. Вновь сморгнув слезинки, она улыбнулась.
— Знаешь… мне на секунду показалось, что это кольцо, а ты делаешь мне предложение.
Ты рассмеялся и мотнул головой, сам не заметив, как с глаз сорвалась пара слезинок.
— Не всё сразу, коняга ты ненормальная.
Она хихикнула и осторожно проглотила Шар. Окружавшие вас пони отступили, словно ожидая, что сейчас произойдёт нечто необычайное, однако время шло, а никаких значимых перемен во внешности Селестии не наблюдалось. Она сделала несколько шагов на месте, неспешно потянулась каждой конечностью, выражение её мордочки всё это время оставалось совершенно нечитаемым.
Что интересно, первой неловкое молчание нарушила Флаттершай:
— Эм… ну как, действует?
Селестия не ответила. Вместо этого она опустилась на палубу, подставляя тебе спину, пронзая умоляющим взглядом. Ты сразу понял, чего она хочет, и пусть ты не мог этого понять и объяснить, тебе нестерпимо захотелось согласиться. Когда ставшим привычным движением ты переступил через её широкую спину, она поднялась на ноги. Ты почувствовал, как она поигрывает мускулами, проверяя их и приноравливаясь к твоему весу. Затем она подошла к борту, за которым вдалеке маячил «Провозвестник».