Мурашкина догнала Лившица и орала на него так, что стёкла тряслись. Вот ведь, девяносто лет бабуле, а бодрая, как будто догоняется каждый день чем-то. Хотя почему как будто, может и догоняется, а значит, и мне пора. Прожив неделю без инопланетного допинга, я решил, что буду колоть «глазные капли» каждый день. Неизвестно, что потом произойдёт, остаться совсем без оплаченного элексира не хотелось, а с собой брать рискованно, могут отобрать.
Как почти врач, я был против такого режима приёма лекарств, а как игрок — только «за», когда бегаешь с шотганом, пузырьки эти и аптечки везде валяются, только успевай подбирать, зато когда их нет, одна дорога, на респаун.
Решив, что бабка прекрасно справится без меня, убрал инвентарь, и поднялся в квартиру. Эта неделя обещала быть спокойной и тихой — врагов схватили наши доблестные органы, внутри себя эти органы пришли к согласию. Что будет дальше, я старался не задумывать, когда ещё выпадет шанс слетать на Луну. Мне, а не Соболеву, тот вон, как таксист, туда-сюда шастал, а простому российскому фельдшеру на спутник Земли только в телескоп и любоваться.
Напевая песню из здешнего телевизора, вышел из ванной — как есть, без трусов, зато с полотенцем на голове, и уткнулся взглядом в женщину, которую видел один раз в этой жизни и ни разу — в другой.
— Здравствуйте, Дмитрий, — сказала незнакомка.
Она сидела в кресле, при виде голого Соболева покраснела, но глаз не отвела. Прямо упёрлась ими в середину организма.
— Добрый день, — я не стал доводить гостью до потери сознания, перекинул полотенце с головы на талию. — Чем обязан?
— Как церемонно, — женщина улыбнулась. — Я к вам по делу, точнее говоря, по двум. Во-первых, тридцать суток адаптации закончились, странно, что вы мне ни разу не позвонили, вопросы-то должны были возникнуть, не каждый день, наверное, перебрасывает из реальности в реальность.
— Позвонить? Может, в мессенджер написать, или на почту? Я даже не знаю, как вас зовут.
— Вы инструкцию прочитали? За холодильником?
— Да.
— На обороте был мой номер телефона.
Странно, я ничего такого не помнил. Прочитал, сложил вчетверо, убрал в карман, потом перепрятал — засунул за оббивку двери снаружи, в дырку в дермантине возле замка. Там этот листочек и лежал с тех пор. На бумагу налипла какая-то грязь, но текст сохранился. Я развернул листок, перевернул чистой стороной.
Действительно, в углу мелко-мелко были написаны десять цифр и имя — Ирина. Карандашом.
— Ирина?
— Да.
— У меня есть вопросы. Дохрена вопросов.
— Дмитрий, — гостья покачала головой, — у вас на это было тридцать суток. Контракт проводника закончился, мне, знаете ли, не улыбается платить штраф только за то, что ваше любопытство удовлетворила. Давайте ко второму вопросу перейдём.
— Подождите, — я вспомнил Лямфельда, — а если я заплачу? Ну и вам, и штраф?
— У вас отрицательный баланс, товарищ Куприн, мне, как проводнику, информация приходит постоянно. Точнее, приходила. Или вы за последние три часа заработали два-три десятка тысяч единиц? Нет? — она достала планшет, такой же, какой был у меня в подвале на другой стороне, только к этому ещё какая-то коробочка была прицеплена. — Шесть тысяч новый контракт, плюс двести единиц в день сопровождение, минимум десять дней. Дешевле заплатить справочной службе.
— И такая есть?
— Всё у вас в терминале, Дмитрий Сергеевич. Будет доступ, уделите время, разберётесь. Ну что, с этим закончили?
— Да.
Ирина посмотрела на меня с жалостью, вздохнула.
— Ладно, один вопрос, только он не должен касаться деталей программы, которые вы можете использовать для погашения долга, и не входит в перечень запретных для обсуждения. У вас три попытки, попробуйте угадать.
— Значит, такой перечень есть? И как его получить?
— Две попытки вы использовали, осталась одна.
Я сплюнул. Сначала мысленно, а потом физически, слюной на пол.
— Так и знал, что на какого-нибудь юриста наткнусь. Хорошо, что такое страховка и зачем она нужна?
— Формально это два вопроса, ну ладно. Надеюсь, меня не накажут, — женщина лукаво улыбнулась. — Сейчас вы живёте в двух мирах, в двух оболочках, одна из них умрёт раньше, другая позже, это естественный процесс, и его не остановить. Что вы будете делать, когда останется одна, а единиц на следующую может не хватить, или вы не захотите жить на две стороны одновременно?