— Сонечка, — секретарь ЦК встал, подошёл к окну, чуть отодвинул штору, — ты мне, старому человеку, мозги-то не пудри. Соболев это или нет?
— На видеозаписях, — Ланская вздохнула, — вот сейчас, из центра обучения — Соболев. Его движения, когда на тренажёре стыкуется или собирает утилизационный блок. Только взгляд отсутствующий. А как возвращается в сознание, опять другой человек. Мы предполагаем, что его пытались переписать, и подсадить новую личность шпиона, но неудачно, пошло у них что-то не так, из-за этого старую личность почти уничтожили, а новая не прижилась.
— Предполагаете, или нет? — тихо спросил Аграмян. — У меня самолёт готов, и челнок, кого я в космос запускаю — нашего коммуниста, подполковника Советской армии, или американского шпиона? Или дебила, который двух слов связать не может? Ты понимаешь, Софья Николаевна, что будет, если враг среди нас? Мы эти записи, о которых ты говоришь, который раз пересматриваем, и с тобой согласны — не похож новый Соболев на старого. Но одно дело, если его пытались, как ты говоришь, просто переписать, и другое, если с определённой целью.
— Исследования и у нас, и у американцев уже давно ведутся, вы не хуже меня знаете, — Ланская поёрзала в кресле, подставляя шею под поток тёплого воздуха, — с тридцатых годов, ещё с Гайдара. Внушить человеку, что он — совсем другая личность, не проблема, особенно если ему, как Соболеву, препарат введут, который мы в анализах обнаружили. И амнезию ретроградную вызвать, чтобы прежние воспоминания стереть — тоже. Только, во-первых, это рискованно, девяносто девять процентов, что на выходе овощ получится. И во-вторых, процесс это не быстрый, новая личность просто так не прилипнет. А у Соболева это за один день фактически произошло. Может, американцы какую-то прорывную технологию освоили.
— Это, Софья Николавна, не ты у меня, а я у тебя должен спросить, иначе чем там ваша резидентура занимается. Ничего странного ещё не подметила?
— Да. Зачем пересаживать, так сказать, новую личность, если можно старой внушить всё, что угодно, просто в нужный момент программа включится. А тут мы его сразу по несоответствию вычислили. Может, внимание хотят отвлечь от кого-то другого? Мы на Соболеве сейчас сконцентрируемся, все силы бросим на него, а настоящий шпион ускользнёт.
— Ну на той стороне океана тоже не дураки сидят. Это раз. И второе, силы мы бросить не можем, имей ввиду, товарищ Ланская, полностью то, о чём мы говорим, знают всего четыре человека — ты, я, председатель КГБ и генеральный секретарь. Остальные только части общего должны видеть, то, что им положено, и детали не складывать. Соболев — он как ниточка, за которую потянешь, и выйдешь на настоящую проблему. Как там американцы этих людей называют, которые заразились?
— Зомби.
— Да, слово-то какое гадкое. Если камни эти действительно существуют, не в те руки попадут, и размножить они их попытаются, представляешь, что будет?
Ланской не надо было объяснять. Порошок, распылённый над Москвой, миллионы сошедших с ума людей, волна живых мертвецов, растекающаяся по всей стране, да что там, по Азии и Европе, и заокеанский враг, отделённый широкой полосой воды, радостно потирает руки.
— Рабочая версия — неудачная подсадка личности шпиона, — сказала она. — Своих сдал, чтобы мы ему доверяли, это стандартный ход, мышечная память осталась, ничего особенного, он этим пользуется. Лекарство напоказ выставил, когда понял, что его раскрыли, наверняка и антидот есть, вводит себе заранее. Думаю, чтобы программа надёжнее легла, применяет. И в документацию секретную ему лезть незачем, если цель у его новых хозяев другая.
— Эх, Колька, Колька, — Аграмян вытер пот со лба платком, — хороший был парень, не семи пядей во лбу, но добрый и честный, что с ним сделали сволочи. Исправить это можно как-то?
— Пытаемся, но пока ничего не выходит. С ним в санатории несколько дней работали, и в кому вводили, и с мозгом что только не вытворяли. Ничего из прежней жизни не помнит, зато с 12 апреля — каждую минуту. Не боитесь его к себе?
— Боюсь, а что делать. Пусть посмотрит, как советские люди живут, дочку увидит, может всколыхнётся что в памяти. Ну а если нет, то и суда нет. Кто с ним летит, Сайкин? Лейтенантом молодым его помню, перспективный был. Какой приказ ему отдать, ты знаешь, лишних вопросов пусть не задаёт. А ты, Софа, помни, что тебе доверили, и делаем мы это не просто так. Сначала я генсека охранял, теперь вы меня, а потом, глядишь, и ты сюда переедешь, не в этот кабинет, конечно, но где-нибудь рядом.
— Куда мне, — Ланская сдержанно улыбнулась.