Владлен Леонтьевич вообще в этой семье был явно посторонним, Аграмян с генералом держал себя подчёркнуто вежливо и отстранённо, и другие гости тоже стояли на моей, то есть Соболева, стороне. И это было приятно, мне эти люди тоже были симпатичны. Причём мне — Соболеву.
С этим, кстати, у меня возникли проблемы психологического характера. Бывало, что чётко себя считал Дмитрием Куприным, даже в теле персонажа себя ощущал неуютно, но иногда словно забывал о настоящей личности и начинал мысленно себя Колей называть. К местному психиатру точно обращаться не стоило, а в настоящей реальности — реальный шанс загреметь в психушку. И ещё заметил, когда переключался на персонажа полностью, движения другие становились, более естественные для этого тела, точные и выверенные. Вот как когда блоки в макете корабля менял, или на стрельбище из карабина всаживал пули в десятку, или сидел за штурвалом симулятора. С одной стороны, здорово, казалось бы, расслабься и получай удовольствие от инстинктов и рефлексов настоящего профи, а с другой, я совсем не хотел становиться Соболевым, мне и Куприным было хорошо.
Но моё непосредственное игровое окружение о двойственной личности не догадывалось. Точнее, Ланская-то определённо заподозрила, не просто так мне флакон Леграна показала. Может, здешние спецслужбы про двойников знают, раз я не один здесь такой. А может быть, нет, прямо ведь не спросишь. Но главное, что из-за этого ничего не менялось, я летел на Луну.
Наш отряд привезли на аэродром во вторник днём, за двое суток перед стартом. Всех пятерых — полковника-командира, радистку Урсляк, моего приятеля Сайкина, меня самого и Алису Нестерову-2. Местная версия от оригинала немного отличалась — моя подружка-следователь была полнее и фигуристее, а эта тощая, килограммов на десять легче, с мальчишеской стрижкой, отсутствием косметики и набитыми костяшками на пальцах. Карие глаза оставались прежними, в отличие от характера.
Нестерова-2 сразу дала понять, что своих товарищей по команде она и в грош не ставит. На вопросы отвечала резко, если ей надо было что-то попросить, делала с таким видом, словно одолжение оказывала, на любую критику в свой адрес взрывалась и готова была убить, но сама только и делала, что отпускала едкие замечания. Досталось всем, и радистке, и Сайкину, и мне. Более-менее удавалось общаться с ней только Попову, полковник вообще мог найти подход к любому, даже к Велесову, который, появившись на аэродроме в среду, сразу попытался показать, кто здесь главный. Делал он это, глядя на собеседника свысока, что при его небольшом росте получалось не очень. Даже сидя.
Формально генерал был начальником этой экспедиции, и командовал обоими экипажами — спасательским и исследовательским, со своими он, видимо, уже расправился, семь человек сидели в комнате отдыха, где мы с ними и познакомились перед ответственным разговором.
Велесов по очереди вызывал каждого космонавта, и минут десять беседовал, первый выстрел достался Попову, полковник вышел из кабинета спокойным, но кулаки стиснул. Варя Урсляк, спокойная женщина за тридцать, пройдя мимо меня к кофеварке, улыбнулась и сказала только одно слово — «козёл». А вот Нестерова влетела к нам с красными пятнами на лице и скрежеща зубами, видимо, нашла коса на камень. Точнее, встретились два куска коричневой субстанции. Сайкина вызывать не стали, комитетчик на такое невнимание не обиделся, он сидел в углу, пил чай, заедал бутербродом и разгадывал кроссворд.
Меня Велесов приберёг напоследок, и разговор получился короткий.
— Надеюсь, Николай Павлович, у нас с вами не будет проблем? — он смотрел на меня чуть искоса, добела сжимая в пальцах карандаш.
— Какие проблемы, Владя, — я расплылся в улыбке. — Ты же знаешь, я для друзей на всё готов. А тем более ради тебя.
Раз они летали вместе, наверняка не по имени-отчеству обращались. Судя по напрягшимся скулам и сжатым губам — угадал.
— Я бы попросил, — начал Велесов.
— Да ладно тебе, дружище, что было, то прошло, — я встал, опёрся руками об стол, Велесов откинулся назад, будто отодвигаясь от меня, — мы с тобой сколько вместе налетали, знаем друг друга как облупленных. У тебя своя задача, у меня своя, раз партия сказала — выполним. А личные отношения оставим на Земле.