— Он сказал «поехали», он махнул рукой, — Сайкин не отрываясь смотрел на дисплей.
Радист Варвара Урсляк, не отрываясь, смотрела на Сайкина. Два часа назад я хотел её оставить на станции, и взять с собой ещё одного спасателя, потому что, похоже, у них с майором всё начало переходить в горизонтальную плоскость, и только утверждённый регламент не дал мне это сделать. О чём я потом очень сильно пожалел. А пока последовал примеру гэбэшника, и уставился на родную планету Соболева.
С расстояния в двенадцать тысяч километров Земля была видна целиком — светящийся в бесконечной глубине космоса шар, покрытый завихрениями облаков. Континенты и океаны были маленькими, почти игрушечными, города превратились в крохотные пятнышки. Невольно на ум пришла мысль, как же мы ничтожны по сравнению с окружающим миром. И вот эти ничтожества летят его покорять, от планеты к планете. Пафосно и завораживающе. Наверное, именно в этот момент я осознал, как мне повезло.
(37). Сторона 1. 09 июня, вторник.
(37). Сторона 1. 09 июня, вторник.
— Не повезло, — завхоз дядя Паша распутывал провода портативного кардиографа, одновременно сверяя инвентарный номер с учётным журналом. — Что делать собираешься?
Димка и сам пока не знал. Главврач издал приказ, где запрещал подработки свыше двадцати часов в неделю, и в других отделениях. Это означало, что, во-первых, и так небольшая фельдшерская зарплата просядет на четверть, и во-вторых, за оставшуюся часть придётся работать полную смену, а не сокращённую, как, например, в радиологии или морге. С учётом исчезнувшей подработки, ситуация вырисовывалась печальная, хоть в массажисты подавайся.
— Может, в Москву податься или в Питер? — Куприн принял готовый аппарат, положил обратно в картонную коробку, достал следующий. — Нет, не вариант, у меня тут дом, сейчас такая ситуация, что хрен его продашь за нормальную цену.
— Есть у меня один человечек, могу привести посмотреть, — завхоз мрачно оглядел стеллаж, забитый аппаратурой. — Называется риелтор, по-нашему — спекулянт. За оценку ничего не возьмёт, продавать не обязательно, хоть знать будешь, сколько за него выгадаешь, а то в интернетах обещают много, но хрен за эти деньги продашь.
Димка задумался. Не то чтобы он серьёзно решил переехать, но, если денег не станет, эти хоромины он обслуживать не сможет нормально. Пока что всё работало, и всё равно, газовый котёл предстояло поменять в этом году, насос в скважине иногда барахлил, внутренности, отслужившие двадцать с небольшим лет, тоже требовали ремонта и обслуживания. Ещё мотоцикл, на него сбережения ушли. Мать и отчим, если что, поддержат, но он, Дмитрий Куприн, привык жить самостоятельно. Здесь, в городке, перспектив не дождёшься, если ты не при власти, как дочка Чурова, или не в авторитете, как Лось.
— Может, сегодня? — предложил он. — У меня смена через час заканчивается.
Дядя Паша взглянул на часы, потом в потолок.
— Сделаем, — сказал он. — Сейчас полдень, мы к трём подъедем. Один он на тебя наседать начнёт, они, эти спекули, люди бесцеремонные, а при мне постесняется. Адрес пришли на телефон, буду близко, позвоню.
Куприн кивнул. Дяде Паше он доверял — внушал завхоз такое чувство своей основательностью и уверенностью. А вот другим членам коллектива не очень. Например, лаборантам, уже и рабочий день к концу подошёл, а анализы, которые он отнёс ранним утром с пометкой «срочно», во внутрибольничной системе так ещё и не появились, пришлось идти ножками.
Распечатанные бланки лежали у Чурова, а самого заведующего лабораторией на рабочем месте не было — так Димке сказала Майя.
То, что она сдавала анализ на хорионический гонадотропин, или проще говоря, гормон беременности, скрыть не удалось, но девушке хватило мозгов не писать свою фамилию, а поставить вымышленную. И теперь вся больница гадала, кто же из представителей женской части коллектива залетел. С Майей Димка старался разговаривать ровно, как и с остальными, но волей-неволей смотрел на живот.
— Чего уставился, — прошипела внучка Нефёдова, убедившись, что их никто не подслушивает. — Куприн, ты мне уже сложностей достаточно в жизни создал, не усугубляй. Пока что я вне подозрений, на дочку Чурова внимание переключила, пусть подёргается, старая кошёлка. Батя её бросить хотел перед смертью, да не успел.
— Да ладно, — Димка опешил. — Думаешь, она его заказала?