Пришлось проблему с Нестеровой отложить, надеясь, что она решится сама собой, и заняться другими делами. Например, инженером Бабицем — при температуре в минус шесть градусов, которая сохранялась возле шлюза базы практически неизменной, с ним ничего не происходило, но стоит поднять тело на поверхность, и оно или выморозится, или сварится. Так что я решил опустить его на дно лунного колодца в надежде, что в нём сохранилась какая-нибудь живучая бактерия, оно наконец-то начнёт портиться, и это развеет опасения о нетленном живом мертвеце.
Вертикальный тоннель уходил вниз на двести метров, постепенно расширяясь, мощный прожектор освещал неровную поверхность на дне. Внизу температура достигала двадцати пяти градусов выше ноля и всегда оставалась стабильной, будь там достаточно воздуха и не проникай радиация, мы вполне могли бы разгуливать без скафандров, в шортах и футболках. По первоначальному проекту, объект 36 создавали, чтобы потом весь колодец превратить в искусственное сооружение, но лунотрясение поставило крест на этих планах.
По-хорошему, надо было просто сбросить тело вниз, при такой силе тяжести и хорошей упаковке оно бы почти не повредилось. Но как ни крути, Бабиц был сотрудником базы, и обращаться так с ним было неуважительно. Это раз. А во-вторых, всё равно пришлось бы лезть вниз — возможно, где-то там, в ста шестидесяти метрах, лежал пропавший контейнер, от которого у нас оставалась только крышка.
— Готов? — спросил я снова, в этот раз у Фёдора, сидящего за рычагами первого вездехода, и получил утвердительный ответ.
Стропа дёрнулась, приподнимая платформу, луноход проехал чуть вперёд, сводя её с шлюзовой площадки, и начал медленно опускать. С четырёх точек били прожектора, я посмотрел наверх и чуть не ослеп, забрало шлема не успело среагировать на свет и затемнилось слишком медленно. А Сайкин напряжённо смотрел вниз.
— Виктор Степанович, мертвецы мерещатся?
Майор-десантник продемонстрировал мне автомат — удлинённую версию пистолета с магазином на пятьдесят патронов.
— Что-то неспокойно, — сказал он. — Чуйка у меня, если какая неприятность, начинает колено левое ныть. Врачи говорят, психосоматика. Может, похоронить его по-человечески?
— Медики должны прилететь и сделать вскрытие, — открыл я большую военную тайну, — начальница твоя распорядилась. Я думал, ты в курсе.
— Нет, но раз Софья Николаевна только тебе сказала, то мне эта информация ни к чему, — Сайкин вскинул автомат, опустил, — показалось. А, нет, не показалось, вон там видишь уступ, что-то блестит. Может, контейнер?
Уступ, на который он показывал, находился в тридцати метрах от дна, мы почти приехали.
— На обратном пути посмотрим, — решил я. — Вон там вроде поровнее место, туда инженера и положим.
Платформа мягко коснулась дна, Фёдор отпустил стропу ещё на полметра, и она провисла. Я схватил чёрный пакет за ноги, Сайкин — за проступающие плечи, при жизни этот Бабиц весил килограммов восемьдесят, а сейчас не больше пятнадцати. Должен был. Но мне показалось, что моя половина весила прилично, почти всю пятнашку.
— Потяжелел? — Сайкин это тоже заметил. — Надо было его взвесить наверху, любая аномалия — это опасность.
— Поднимаем обратно?
— Жду твоих распоряжений, товарищ полковник.
— Тогда кладём эту аномалию вон туда, и сваливаем, — распорядился я. — Ну нафиг эти приключения, что-то я здесь себя неуютно чувствую.