Он был несчастнейшим из людей. Ни один правитель не старался с таким рвением делать то, что считал правильным. Ни один человек не старался так рьяно вести праведную жизнь.
Его сын интересовался только развратом, однако народ любил его, прощал ему то, что он попал в затруднительное положение из-за актрисы — этот инцидент обошелся отцу в маленькое состояние.
Колонии пропали; голоса в голове продолжали звучать, будущее казалось темным, непредсказуемым.
Правительство пало. Рокингем сформировал новый кабинет, состоявший в основном из людей, которых король не любил. Герцог Ричмондский возглавил Министерство вооружения; Графтон стал Хранителем Печати; двумя министрами из семи стали лорд Шелберн и... это было самым горьким ударом... Чарльз Джеймс Фокс. Единственным другом короля в кабинете министров был лорд-канцлер Терлоу.
Король Англии должен попрощаться со своим парламентом. Многое напоминало ему об этом. Ему оставалось только взять бразды правления в свои руки и постараться забыть о том, что он окружен людьми, которых считал своими врагами.
Принц страстно желал заняться политикой.
— Время придет,— сказал ему Фокс. — Дождитесь того момента, когда вы станете членом парламента.
— Это произойдет больше чем через год,— напомнил ему принц.
— Ерунда, Ваше Высочество. Скоро вы будете с нами.
— Я получу собственный дом! — вздохнул принц. — Свободу.
— Выпьем за это,— сказал Фокс. — За партию принца.
— За вигов и женщин,— отозвался принц.— Кстати, как поживает Утрата?
— Лучше всех ответил бы на этот вопрос генерал Тарлетон. Он — близкий друг этой дамы.
— Хорошо, что теперь она обеспечена.
— По-моему, весьма.
— Красивое, но скучное создание. Подумать только — когда-то я видел в ней все, что мне нужно на свете.
— Ваше Высочество, вы обнаружили, что свет полон приятных возможностей.
— Верно, Чарлз, верно... но как я могу реализовать их, находясь в клетке?
— Наберитесь терпения. Через год или чуть позже... все желания Вашего Высочества осуществятся.
— Собственный дом... доход, соответствующий моему положению... место в политике...
Фокс улыбнулся.
— Сейчас от вас требуется только одно — набраться терпения.
***Было бы глупо не наслаждаться жизнью в период ожидания. Принц имел любовниц. Дэлли забеременела и клялась, что отец будущего ребенка — Георг, но все говорили, что им мог оказаться и Чолмондейли. Принц пожимал плечами; его отчасти привлекала перспектива отцовства, и когда родилась девочка, ее назвали Джорджианой. Принц пережил несколько легких романов; он не решался увлечься сильно, как было с Утратой. Его визиты к миссис Армистед становились все более редкими. Он всегда будет вспоминать ее с благодарностью; он считал ее одной из немногих своих любовниц, с которой он сможет сохранить дружбу, но он нуждался в переменах, разнообразии. Мечтал одержать победу над прекрасной герцогиней Джорджианой Девонширской, но она, оставаясь его другом, отказывалась стать любовницей.
Жизнь была полна развлечений, время летело быстрее, чем он надеялся. Беседы о политике с Берком, Фоксом и Шериданом; визиты к портным с Петерсхэмом; уроки фехтования и бокса в обществе Анджело; прогулки по городу ночью и днем — часто инкогнито.
Это было счастливое время.
Однажды вечером он явился со своими друзьями на маскарад в костюме испанского гранда. Тщательно загримировавшись, он мог вызвать людей на разговор о принце или короле, что доставляло ему удовольствие. Иногда он раскрывал свою личность, иногда нет.
На этот раз он заметил высокую стройную девушку в костюме монахини и решил, что она станет его партнершей. Когда он направился к ней, путь ему преградил матрос в маске; незнакомец предложил принцу проваливать прочь, потому что эта дама — не для него.
— Тут вы ошибаетесь, приятель,— сказал принц.
— Это вы ошибаетесь, приятель,— прозвучал ответ.— Если вы благоразумны, вы оставите нас.
— Это вам следует проявить благоразумие. Пойдемте.
Принц обхватил девушку за талию, но матрос оттолкнул его в сторону и сам обнял красотку.
— Так-то вы обращаетесь с монахиней? — сказал принц.
— Ваше мнение никого не интересует!
Монахиня прильнула к матросу, и это рассердило принца. Он считал, что все дамы предпочтут его даже в маскарадном костюме.
— А вы, мадам,— сказал он,— разве ваше поведение соответствует вашему наряду так же хорошо, как ваши прелестные формы? Сомневаюсь... право, сомневаюсь.
— Сэр, вы оскорбляете даму.
— Сэр, это вы оскорбляете меня.