Лисберн засмеялся.
— Мужчина должен быть рядом с другом во время испытаний.
— Чтобы защитить его от экзальтированных барышень?
— Нет, этого изначально не было в плане. Мы приготовились к унизительному возвращению. Критики были к нему жестоки. Вы не знали?
— Я не слежу за литературой, — призналась Леони. — Читаю только обзоры спектаклей и концертов и тому подобное, но меня главным образом интересуют описания того, во что были одеты дамы. Времени на литературную критику мне не хватает.
— До выхода сборника «Алцинта и другие поэмы» он опубликовал несколько стихотворений в журналах, — пояснил Саймон. — Критики смешали его с грязью единогласно и безоговорочно. Они разрывали его на части. Стали писать пародии. Это было форменное избиение. До того, как Суонтон увидел эти статейки, он еще не знал, поедет ли в Лондон вообще. Но после такого выбор стал очевиден: вернуться и стоически преодолеть испытания или прослыть трусом.
— Даже не представляла, — удивилась она. — Я была уверена, что его светлость вернулся в Лондон, когда его книга уже вышла, и потому что все только о ней и говорили. Наши дамы так совершенно точно. Я не слышала таких взволнованных обсуждений со времен последнего большого скандала. — Того самого, в который Софи бросилась очертя голову.
— Нам ничего не было известно о том, что здесь происходит, — продолжал Лисберн. — Мы прибыли в Лондон за день до появления книги в магазинах. У нас собралась небольшая компания, и Суонтон не стал нападать на критиков. Для начала, он не был высокого мнения о своем таланте и поэтому не чувствовал себя уязвленным, как любой бы другой на его месте. Мы потом еще пошутили на эту тему в клубе «Уайтс». А уже через несколько дней после нашего приезда нам пришлось допечатывать тираж, и очень быстро. Толпы молодых женщин брали приступом книжные лавки. Продавцы заявили, что не сталкивались с чем-то подобным с того времени, как Хэрриетт Уилсон опубликовала свои мемуары.
Хэрриетт Уилсон была знаменитой куртизанкой. Десять лет назад мужчины платили ей за то, чтобы она не упоминала их имен в своих записках.
— Лорд Суонтон явно затронул сердца молодых женщин, — заметила Леони.
— И пришел от этого в замешательство, как и критики. — Саймон выглянул в окно.
В это время года темнело поздно, да и полной темноты не наступало, были глубокие сумерки. Сегодня вдобавок светила яркая луна, и Леони увидела, что они только что миновали Вестминстерский мост. Она также заметила, как напряжены его челюсти.
— Неожиданный взлет к славе может быть опасным, — сказал Лисберн. — В особенности когда в этом участвуют молодые женщины. Я предпочел бы снова увезти его в Европу, прежде чем… — Он замолчал и пожал плечами. — Большое количество людей сегодня явно встревожило вас. Единственную в зале.
— Когда я вижу столько людей, собравшихся в одном месте, — медленно заговорила Леони, — для меня они все становятся толпой.
Возникла короткая пауза.
— Понимаю, мисс Нуаро. Поэтому я должен стоять в стороне и быть начеку. Но… — Теперь пауза была долгой.
— Но… — повторила она.
— Но у меня появился шанс выкрасть из толпы очаровательную девушку, и я им воспользовался.
Леони и лорд Лисберн вернулись как раз к окончанию поэтического вечера, когда, судя по программе, должен был выступить сам лорд Суонтон со своими новыми поэтическими опытами.
Как Лисберн и предсказывал, толпа поредела. Хотя зал по-прежнему был полон, но мужчины, подпиравшие стены, уже расселись на свободные места в задних рядах. И больше не казалось, что балкон вот-вот рухнет.
Пока они, замешкавшись в дверях, высматривали, куда бы сесть, мимо них начала протискиваться группа людей — по виду, семья. Лисберн отодвинул Леони в сторону, то ли из желания пропустить людей, то ли потому, что не торопился присоединяться к аудитории, и освободил путь выходящим из зала. Когда глава семейства поблагодарил его, лорд Лисберн в ответ улыбнулся сочувственно и пробормотал что-то, что заставило джентльмена тоже улыбнуться.
Это был шарм в действии, обаяние самого коварного вида: полное юмора, умаляющее собственное достоинство, обезоруживающе искреннее и доверительное.
Леони отлично понимала, как действует этот шарм. Ее семья сама специализировалась на этом.
И ей совсем ни к чему испытывать воздействие подобного обаяния на себе. Проблема заключалось в том, что оно и в самом деле было полно коварства. Кто-то реагировал на него, не понимая, чем это грозит, и мог искренне поверить в то, что обрел душевную близость с человеком, который лишь мастерски имитировал чувства.