Леони напомнила себе об этом, пока лорд Лисберн вел ее в том направлении, откуда вышла семья, к их освободившимся местам на дальнем конце последнего ряда.
И хотя она предпочла бы сесть поближе к дверям, чтобы долго не стоять на выходе, эти места были лучше тех, которые ей удалось высмотреть раньше. Количество зрителей уменьшилось, и дышать стало легче. Когда двери открывались, выпуская людей, в зал проникали потоки прохладного вечернего воздуха.
Имея рядом большого сильного мужчину — пусть даже такого, который представлял опасность для внутреннего спокойствия женщины, — можно было ни о чем не беспокоиться.
Говоря по правде, ей не очень хотелось слушать поэтические вирши, а так как сосредоточиваться на близком присутствии красавца-мужчины было неразумно, она принялась рассматривать зал. И насчитала двадцать два туалета, пошитых в «Модном доме Нуаро». Хороший показатель. Может, все-таки был смысл в написании статеек в «Утреннее обозрение Фокса».
Среди дам в туалетах от их «Модного дома» была леди Клара и… О да! Леди Глэдис тоже надела свое новое темно-красное платье! Ура, победа!
Леони заулыбалась.
Ее спутник наклонился к ней.
— Что случилось? — спросил он.
Она ощутила, как его дыхание коснулось ее уха и шеи. Оттуда оно как будто проникло под кожу и добралось до нижней части живота.
— Это эмоциональный всплеск в ответ на поэзию, — пробормотала Леони.
— Вы же не слышали ни единого слова Суонтона, — заметил он. — Вы рассматривали зрителей. Кому улыбались? У меня есть соперник?
Кто, например? Аполлон? Адонис?
— Целая дюжина, — не удержалась Леони.
— Не могу сказать, что удивлен. — Он оглядел толпу. Она смотрела, как внимательно лорд Лисберн изучает зал, вот он остановился и вернулся взглядом к группке, сидевшей в том же последнем ряду, что и они, но с правой стороны, ближе к дверям.
— Ага, Клара! — удовлетворенно сказал маркиз. — И Глэдис с ней. Я их даже не заметил из-за того джентльмена, который торопился увести свое семейство отсюда. В любом случае рядом с ними все занято, так что мы не обязаны пересаживаться туда. Спасибо вам, благодетельные боги и духи этого места! Но, однако… — Он склонил голову набок и нахмурился. — Я, конечно, не очень хорошо знаю Глэдис.
Лисберн повернулся к мисс Нуаро, его зеленые глаза блестели.
— Она одета не как прежде, в свои тошнотворные цвета. Ваша работа?
Леони гордо кивнула.
Он опять посмотрел в ту сторону.
— А ведь это Валентайн, которого явно привлекли, чтобы сопровождать ее. Бедный парень!
Лорд Валентайн Фэрфакс был одним из братьев леди Клары. И в отличие от темноволосого лорда Лонгмора являл собою образ типичного Фэрфакса: белокурого, голубоглазого и неумеренно красивого.
— Ведь он просидел здесь все это время, несчастный, — посочувствовал Лисберн. — Сидел и несколько часов лелеял мысль о самоубийстве, вне всякого сомнения. Или скорее — Вал все-таки очень практичный юноша! — решал, как ему прикончить Суонтона, но так, чтобы его не поймали за руку.
— Если мужчинам настолько не нравится поэзия, зачем они пришли сюда? — поинтересовалась Леони.
— Чтобы заставить девушек поверить, будто они чувствительные.
Леони задохнулась от смеха. Сидевшая спереди девица обернулась и негодующе посмотрела на нее.
Достав носовой платок, Леони сделала вид, что утирает слезы. Барышня отвернулась.
Аудитория уже не пребывала в полном молчании, как это было, когда мисс Нуаро заглянула в зал в первый раз. И хотя те, кто устроился в передних рядах, продолжали восхищаться — или спать, если это были мужчины, — то сидевшие поодаль начали шушукаться. С балкона стали доноситься разговоры, временами перекрывавшие чтение со сцены.
Усиливавшийся шум, казалось, совершенно не беспокоил лорда Суонтона. Кто-то научил его читать на публике так, чтобы всем было слышно, и он в полной мере воспользовался приобретенными навыками. Каждое заунывное слово доносилось до дальних уголков зала…
— Нет, хватит! Не затыкай мне рот! — Мужской голос заглушил жужжащую аудиторию.
Леони посмотрела в ту сторону. Недалеко от Фэрфаксов упитанный джентльмен средних лет тянул свою семью к выходу.
— Это пустая трата времени, — продолжал он. — Ради всего святого! Если бы я только знал, то заплатил бы двойную цену, чтобы остаться дома. И еще дешево отделался бы.