- Говорить им нельзя, - огорченно вздохнула Ника. – А так бы мужики штабелями падали.
Ну не знаю, на мой взгляд, это им не особо мешало.
В следующие несколько часов свадьба начала приобретать явственный оттенок вакханалии. Я думала, вчера было шумно, но, как оказалось, это была просто разминка, причем люди в ней играли скромную роль инструментов, которыми искусно манипулировали виртуознейшие из исполнителей: нечисть.
Куда ни кинь взгляд, везде я натыкалась на знакомцев: там старая карга в окружении деревенских пляшет, ловко управляясь с единственной ногой. Причем чем больше уставали местные, тем моложе выглядела бабка. Лет триста скинула, по моим прикидкам. За столом наоборот, другой интерес – скромно одетый в вывернутый наизнанку тулуп старичок напоказ пускает слезу, демонстрируя пустую рюмку. Чем вызывал дружное восхищение окружающих и оживленные споры – споить «кто кого» было весело, ну а что уже третий мужик лицом в салате заснул, так то не беда, выспится заодно. На другом конце стола играют в стаканчики, просаживая последние деньги, а под яблонями слышны приглушенные смешки и сладкие вздохи. Возле бани на перевернутом тазике заросший по самые брови старичок рассказывает местным детям байки – те кружочком расселись вокруг него, в прямом смысле зачарованные.
Единственный, на кого не распространялось влияние расповадившихся нечистых, был участковый, но его заслуги, к сожалению, здесь не было – это просто они мой запах чуяли, а за чужое добро можно за воротник и в омут. В конце концов, я от греха подальше спровадила его обратно в участок и на всякий случай попросила из дома ночью не выходить – что бы он ни услышал. А услышать можно было много чего – с наступлением темноты часть запретов и вовсе спала, так что в воздухе замелькали призывные болотные огоньки, а фаршированная щука сама поплыла по воздуху к сестрице – еле успела перехватить.
- Сдурела?! – зашипела я, но куда там! Ника была как ошалевшая, с дурными голодными глазами, жадно впитывая эманации творившейся оргии. Даже меня задело, пришлось сунуть голову в ведро с ледяной колодезной водой, чтобы хоть чуть-чуть в мозгах прояснилось.
Но, когда я уже думала, что деревенских все же придется спасать, все неожиданно закончилось – за пару минут до полуночи исчезли русалки, ушамкала старая карга, банник испарился, оставив на земле потрепанный березовый веник, а поверх стола валялся заячий тулуп.
Деревенские начали медленно приходить в себя.
- Что это было? – опасливо подобравшись ко мне, проскулил Гришка. Его с Дашей почти не трогали, так только, заболтали немножко, лишь бы веселье не портили.
- Утром расскажу, - вздохнула я, понимая, что поутру у него появится еще больше вопросов и лучше ответить на них всем скопом. – Иди спать… И жену забери, р-рыцарь…
Глава 3.1
На следующий день Ника уехала, а деревенская жизнь вошла в прежнее, ровное русло. Не скажу, что это меня расстроило – времени особо не было. Огород, соленья, заготовки – все привычное, уже знакомое, но оттого не менее утомительное. За теплым августом потянулся такой же нежный сентябрь и незаметно, исподволь, нас накрыло золотое покрывало осени с ее хрустальным воздухом, утренними туманами над рекой, оранжевыми тыквами вдоль забора и высоко поднимавшимся дымом печных труб.
Все было настолько мирно, что нужно было заподозрить неладное, но я была слишком занята, чтобы думать о чем-то, кроме насущных дел. В этом году я, конечно, подсуетилась заранее: и дрова привезли и сено успела заготовить, но огород все равно сожрал большую часть времени. По дому стояли плетеные корзины с овощами, в сенях россыпью лежала на просушке картошка, в подполе царил стойкий дух огуречного рассола, а на чердаке гроздьями висели сушеные травы вперемежку с грибами и ягодами.
В середине сентября (теплые ясные деньки и не думали уходить, разве что температура вместо августовских двадцати пяти сползла до восемнадцати-двадцати) я наконец расправилась с последними овощами, сволокла всю ботву в одну большую кучу и торжественно выпустила кур. Они копались в черной, рыхлой земле, выуживая остатки травы, семян и заблудившихся дождевых червяков.
- Алиса, - негромкий оклик участкового заставил меня обернуться.
Три дня назад его вызвали в город на очередное слушание и я осталась одна. Гришка еще раньше уехал в город – устраивать семейство на новой квартире, Ника трубку не брала, так что даже обсудить свои переживания было не с кем. Не то чтобы я долго об этом думала – не до того было, да и вообще, я с радостью бы выбросила все воспоминания прошлого года в помойку. Если бы могла. Восстанавливалась я быстро, даже подозрительно быстро, но наследством от всей этой истории осталась финансовая яма и спящее нечто в заповеднике и я так и не решила, что волновало меня больше.