- Эй? – руку пришлось сунуть в кусачую ледяную воду, плеснувшую черным. – Вы меня там слышите?
Понятия не имею, слышат ли они под водой, однако же и выразительные жесты рукой ни к чему не привели – заводь осталась безмолвной, даже рыба нигде не плеснула.
Зараза.
Я поплелась в дом, брезгливо отряхивая руку и только на пороге, заметив на столе пустые кружки с недопитым чаем, задумалась: а зачем приезжала Ника? То есть, все, что мы тут обсудили, можно было и по телефону сказать, так зачем? За склянками? Без машины?
Нет, тут что-то не то.
Так и не придумав никакой достойной причины, я быстро разобралась с утренними делами и выдвинулась в сторону Гришкиного дома. Голове без сына было явно скучно, но сегодня из трубы вместо тонкой струйки бодро валил дым, куры уже радостно разбежались по двору, а за сараем слышалось хаканье Гришки. Когда я подошла, он как раз с силой опустил топор на очередное бревно, разлетевшееся на более мелкие полешки. Голый торс блестел от пота, хотя на улице было совсем не жарко – видимо, осень все же вспомнила о нас, потому что температура едва ли поднялась выше десяти градусов, хоть и при полном безветрии.
Я немного полюбовалась этим зрелищем.
- Простынешь.
- Брехня, - емко ответил Гришка, собрал дрова в неаккуратную стопку, и, прижимая их для верности подбородком, поволок в баню.
Голова как раз вышел из курятника с пустым ведром:
- Утро доброе, Алиса Архиповна!
- Да уж вижу, - со смешком кивнула я. – Как вы поживаете?
С тех пор, как Гришка уехал, виделись мы не часто. Просто возможности не было – сентябрь слишком горячее время, чтобы тратить его на пустые разговоры. Днем голова обычно ездил по полям, ибо сбор урожая как раз подходил к концу, а вечера я проводила у Леши.
Поэтому теперь я внимательно его осматривала и тайком принюхивалась, убеждаясь, что голова здоров, весел и по-прежнему пьет мои травки.
- Сегодня не могу, - поговорив с головой, я дождалась, пока он уйдет на работу и повернулась к другу. И тот тут же порушил все планы: - Отец просил в Костянкино свозить, на своей машине, а то служебная пару дней уже как в гараже ржавеет. Завтра давай.
Завтра, так завтра – задержка была досадной, но не критичной. Я решила воспользоваться освободившимся временем и потратить его на личную жизнь, но она тоже не слишком порадовала: участковый собирался в город.
- Хочешь, поехали со мной? – он метался по дому в поисках то рубашки, то носков, пока я методично не выложила все рядом с сумкой. – Спасибо… Поедешь? С Никой увидишься.
Предложение, конечно, заманчивое… Но нет.
- Не хочу тебя одну оставлять, - признался он тихо. – Мало ли.
- Думаешь, они заявятся сюда? – я позволила себя обнять и, уткнувшись носом ему в плечо, замерла, вдыхая знакомый запах. Сегодня он чуть горчил от неподдельной тревоги. – Побоятся. Тварей всех повывели, Хозяин заснул. Побоятся со мной связываться.
Я говорила и сама понимала – не побоятся. Где-то здесь находится схрон с рубинами – не все же они их продали, не успели бы. А ради денег… Ради денег люди способны на многое.
- Я вернусь через пару дней, - пообещал Леша, с неохотой меня отпуская. – Нужно со следователем поговорить. Не могли же они все ниточки оборвать. Может, прислать кого-нибудь вместо себя?
Я представила, как в дом войдет чужой и решительно замотала головой:
- Нет уж.
Но видимо, эта идея давно не давала участковому покоя, потому что он продолжил, уже выходя из дома:
- Ты же видишь, я вечно то в одной деревне, то в другой. Если бы мне кого в помощь прислали, пусть бы он на мелкие вызовы выезжал. А то случись что, а я застрял где-нибудь в Колосовке. Но вряд ли дадут, с этой оптимизацией, чтоб ее…
- Тебя я знаю, - уперлась я. – А кого пришлют, неизвестно. И что, опять скрываться? Я, между прочим, у тебя ночую… Иногда.
- А вот об этом… - меня чмокнули в нос, потом в губы и выпустили на волю. – Мы поговорим, когда я вернусь. Телефон включен?
Я помахала зажатой в руке трубкой, которую, скрепя зубами, стала носить в кармане и стояла на дороге, пока уазик не скрылся из виду. Значит, пара дней у меня есть? Отлично.