Улыбка на лице скатившейся к берегу Машки тут же увяла. Зажимая нос, она возмущенно прогундосила:
- Вот! Это рыбаки на той стороне реки, Колосовские! Рыбу на берегу прям потрошат, а потроха в воду сбрасывают, это их к берегу прибило! Теть Лис, а может мы в другом месте корней накопаем, а то провоняет все…
- Верно говоришь, Мань, - тут же согласилась я, украдкой запихивая мешок подальше в кусты. – Пойдем-ка отсюда… Подальше.
Глава 9.1
Вернуться к мешку получилось только следующим вечером. Маня, воспылав трудоголизмом, решила, что облепиху необходимо перебрать именно сегодня, закончили мы уже заполночь, корни тоже пришлось доводить до ума – иначе все мучения насмарку, так что легла я только ближе к рассвету – часа в четыре утра. Днем, естественно, тащить мешок нельзя – деревенские у нас любопытные, потому как в условиях информационного голода любая чужая собака, по селу пробежавшая, уже новость, не говоря о соседке, что посреди бела дня тащит что-то в мешке. Поэтому пришлось дожидаться сумерек. Целый день я с тревогой наблюдала, как портится погода: ясное небо затягивало пеленой туч, сначала тонкой, как пуховый платок, но к вечеру облака сгустились, потяжелели и когда я выходила из дома, на голову сыпануло снежной крупой, мелкой и колючей.
В такую погоду только дома сидеть, да чаи гонять, но вместо этого я углубилась в кусты вдоль берега, пытаясь вспомнить, куда сунула мешок. За сутки он успел закостенеть и весил, казалось, в два раза больше положенного, поэтому волочь пришлось по земле – благо на нашем хуторе жили почти одни старики, которые прочно засели за вечерние новости.
Старики, может, и засели, а Гришка за каким-то чертом приплясывал на той стороне моста. Понадеявшись, что ему не придет в голову смотреть в мою сторону, я поволокла мешок дальше, чувствуя себя живодером. За нами оставался четко различимый на покрытой снежной поземкой земле извилистый след, словно здесь ползла огромная змея.
Тем временем к дому Головы подъехала машина. В темноте я видела хорошо, но расстояние и обстоятельства сделали опознание затруднительным: поняла только, что иномарка, с мощным, ровно гудевшим двигателем и шипованными колесами. Кто, интересно знать, к нашему балбесу приехал?
Пока я разрывалась между любопытством и невозможностью бросить труп (мне сейчас дурно станет), Гришка быстро загрузился в машину и та, заложив вираж и проехавшись по остаткам клумб у дома участкового, быстро скрылась в направлении выезда из деревни. Только шины взвизгнули да в опустившихся сиреневых сумерках разлаялись собаки.
Все это, конечно, интересно, но отвлекаться некогда. Волочь мешок к себе я не рискнула, решив сразу разобраться с русалками, поэтому извилистый след потянулся дальше.
Пруд уже начал покрываться тонкой, черной от воды корочкой льда, которую моя ноша проломила с тихим всплеском. Мешок тут же утянуло на дно, словно кто-то тянул его с той стороны. Я осталась ждать на берегу, от дыхания в воздухе оставались белые в темноте клубы пара. Холодает.
Ничего не происходило.
- Эй! – слегка неуверенно позвала я. С одной стороны: а вдруг кто-то наблюдает? Я имею ввиду из людей. У меня и так репутация не ахти, если я еще и сама с собой разговаривать начну… А с другой, мне только что пришло в голову, что русалки могут мой «подарок» неправильно понять. – Я тут ваше добро на берегу нашла. Дальше по течению.
Минуты через три зеркальная поверхность пруда пошла пузырями, на берег плеснуло и над водой, словно внезапно выросшая кочка посреди болота, показалась грязно-зеленая макушка. Спутанные волосы закрывали лицо, но и того, что видно, было достаточно, чтобы понять: для русалок наступили тяжелые времена. Показавшиеся над водой синюшные плечи были покрыты наростом из пиявок, а мелькнувшие бельма глаз смотрели очень недобро.
- Скоро и нас найдешь, ведьма, - вместе с мутной водой вырвалось из русалочьего рта. – И сама там же ляжешь…
И начала опускаться на дно.
- Эй! Эй! – опомнилась я, не столько от ее слов перепугавшись, сколько озадачившись. – Почему? С сестрой вашей что случилось? Объясниться не хотите?!
Русалка пустила целую вереницу пузырей под водой и неохотно вынырнула:
- Сила большая снова проснулась. У Лили спрашивай.
До меня не сразу дошло, что она имела ввиду мою бабку.
- Так она померла два года как! – рявкнула я в темную неподвижную воду, плюхнувшись на живот. – Ау!
Бесполезно – только круги по воде разошлись. Дурдом.