В горле пульс колотится, когда нажимаю отключить питание. Аристарх нас обоих прибьет за такое. Он не приедет, он прилетит на ракете.
— Тебе вообще переживать нечего, это мне бояться надо, что я и делаю. Первое, страшно по голове от Аристарха получить, второе, меня скорее всего уволят. Не хотелось бы.
Подносит часы к лицу, приглядывается. Садится на подлокотник рядом со мной.
— Зачем ты это делаешь? — степень изумления шкалит.
Издает смешок и прикрывает рот ладонью, глянув на дверь. В данный момент он еще моложе обычного выглядит, напоминает задорного хулигана. Должно быть не враг, судя по-тому как отзывается о Молчанове. По имени называет, беззлобно. Стараюсь анализировать ситуацию, сохранять спокойствие.
Жмет плечами, глупо улыбается, на что чувствую, как губы в ответ растягивает улыбка, не смотря на внутреннее состояние.
— Ты только не паникуй, я прошу тебя. Контролируй дыхание, понемногу пей воду. Ты в полной безопасности. Если надо, мы с тобой можем забарикадироваться здесь, без разрешения Аристарха дверь ломать никто не посмеет.
Отклоняюсь от него в сторону, с ума сошел.
— Шучу, — зажмурившись, улыбается. — Ничего такого мы делать не будем. Только, если в окно сбежим.
Бросаю взгляд на большое окно, завешенное вертикальными лентами жалюзи.
— Я когда нервничаю, бред несу, шутить пытаюсь, не всегда удачно. Выпей воды, все хорошо, — подталкивает мне стакан.
Мандраж в руках не спрятать, видит. Послушно делаю глоток, стараясь не пролить, знатно меня потряхивает.
— Они опасны для меня? — еле слышно выдаю.
Склоняется ниже, выражая просьбу повторить. Делаю еще глоток и потом повторяю.
— Они опасны для меня?
— В том смысле, который закладываешь ты, нет.
Я должна верить, Арис абы к кому меня не пошлет. Тогда почему? Вскидываюсь к спасителю от докторов. Он замечает смятение и присаживается у моих ног на корточки.
— Понимаешь, я уверен, тебе такая серьезная терапия не нужна. Дело в твоем отрицании, с ним мы сами справимся, без сторонней помощи. Твоя проблема в неумении делиться, раскрываться. Случились события перевернувшие твой мир, не веришь никому, теряешь ориентиры, кажется, словно совсем одна и помочь некому.
Так неожиданно слезы набегают, не успеваю взять под контроль, скатываются по щекам.
— Юля, прости, я не хотел, по-другому не знаю как объяснить. Аристарх точно меня пристукнет, — искренне сокрушается.
Вытираю влагу с лица тыльной стороной ладони, судорожно выдыхаю, отпиваю воды.
Снова на часы смотрит.
— Еще немного посидим и можно будет сдаваться. Потом пойдем подышим, если жив останусь.
Громкий стук в дверь заставляет подскочить обоих.
— Борис Семеныч, открывай, мы знаем, что вы там.
Психолог мой встрепенулся, обречённо провел ладонью по лицу, пригляделся к часам на запястье.
— Максим Николаевич, скажите, Бронивицкий уехал? — задает вопрос, скрещивая руки на груди и подходя ближе к двери.
— Ты там умом тронулся? Сейчас же дверь открывай. Безумие, а не день, сговорились что ли.
Прижав палец к губам, Борис усердно что-то обдумывает, сказать даже лихорадочно, гипнотизируя дверь. У меня по внутренностям крадутся сомнения, по покровам мурашки. Не с проста спасать кинулся, значит обладает информацией.
— Это был глав, дальше будет служба безопасности, ну, а потом Аристарх. Должен быть уже в курсе, — бубнит себе под нос спаситель.
Мы будто заговорщики взглянули друг на друга и одновременно повернулись к окну. Оно сейчас казалось единственным спасением. Аристарха боятся все и я в том числе. Мандраж, страх, дикое облегчение, странное ощущение радости вспыхнувшее совершенно не к месту, перемешивались в коктейль.
— От Аристарха бежать нельзя, хуже будет, — говорю шепотом, отметая идею побега. — Я пробовала, стала все только хуже.
Борис подскакивает ко мне, и хватает за руки, сжимающие опустевший стакан.
— Юля, обещай, что мы с тобой будем работать. Больше никаких байкотов. Я клянусь хранить все твои тайны усерднее своих собственных. Даже Аристарх, пусть хоть пытает, ничего не узнает от меня. Иначе все это сейчас напрасно.
Тут я звука произнести не успеваю, от удара мощного дверь распахнувшись, влетает в стену. Как не отвалилась совсем, останется загадкой. Бедный психолог отскакивает от меня и пятится к столу, пока не упирается в него подгорающим местом.
Лишь мазнув по мне взглядом Молчанов проходит внутрь, буквально за шкирку одной рукой сгребает Борю и выводит из кабинета.
— Никого не впускать, — отдает распоряжение.