От которого даже я не буду никого впускать. Настает тишина, обнимаюсь с пустым стаканом и пялюсь перед собой, а самое главное дышу, немного учащенно, но без перебоев. Позволяю себе прикрыть глаза на мгновение, мысленно перевести дыхание и дальше, почти отважно, ждать приговора. Неминуем, неизбежен… Неправильный настрой, я дала обещание верить. Может не подходящий момент вспомнить об этом. Пропускаю, когда Аристарх появляется в проеме, вижу как смотрит на меня в упор, медлю столкнуться взглядами. Я столько мыслей прогнала пока…
Останавливается передо мной, сложив руки на груди и продолжает гипнотизировать. Не надо быть гением, чтобы понять, ничего сказать не может, здесь нельзя. Поднимаюсь, ставлю стакан, застегиваю пальто, поднимаю сумку с кресла и мы направляемся к выходу.
С виду ничего не изменилось, только глаз наметан, замечаю неестественно выпрямленные спины снующего персонала, застывшие улыбки на лицах, острые взгляды. Перед выходом оборачиваюсь на портрет, знаю заметил, не хотела, удержаться не смогла. Учтиво открывает мне дверь, скользит медленно глазами по лицу пока сажусь в машину и обходит вдоль капота. А вот сейчас начнется страшное, сердце колотится, пульс по вискам бьет. И все равно дышу. Иначе напрасен подвиг психолога. Мне то бояться нечего — Борис был в этом уверен.
Опускает стекло, прикуривает, швыряет пачку куда попало, плавно отъезжает.
— Вы издеваетесь надо мной? Я не понимаю какого происходит.
Наблюдаю за каждым его движением, глупости лезут в голову. Разве оборотным можно курить? Но раз можно потреблять алкоголь, значит и никотин. Тим пьет, Аристарх курит, алкоголь так же за ним замечен.
За время, что гоняю в мыслях глупости, успевает добить сигарету и выбросить окурок.
— Глупая надежда. Был уверен именно ты будешь меня понимать, ценить мой покой.
— Арис…
Его телефон заставляет умолкнуть. Хмурится, рычит сквозь зубы ругательства и принимает звонок.
На меня смотрит, прижавшись к обочине, тормозит зверя.
— Сейчас будем, — бросает и отключается. — Телефон включи, — это уже мне прилетает.
Разворачивается через две сплошные и несется, выказывая всем своим поведением агрессивный настрой. Особо пугливые уступают дорогу, разлетаясь в разные стороны.
— Твоя мать в больнице, отец не смог дозвониться.
Глава 35
Пустое помещение, приглушённый белый свет, нагоняют на меня ужасу, подогревают панику. Стоять или ходить сил нет, ноги подкашиваются. Дышу глубоко и надрывно, сердце болезненно бьется, разгоняя жар по телу.
Папа расхаживая туда-сюда, негромко ругает.
— Даже не смей, не смей себя винить. Мать сама виновата. Сказано было не лезь, Юля наша не дура, разберется. Случилось так, что теперь убиваться. Не смей сказал, слезами ей не поможешь. Говорил уймись, нет… — махнул рукой, продолжил мерить шагами коридор.
Утираю щеки спешно. Папа прав, плакать нельзя, все будет хорошо.
Все будет хорошо.
Давно мама оказывается отцу рассказала о моей порочности, а он не обвиняет, не презирает, только маму ругает за впечатлительность, за неугомонность. Может и сама виновата, но она мать, не может не переживать за меня. Последние несколько дней пыталась со мной разговаривать, по-итогу я стала игнорить звонки и сообщения. Как не винить себя? Мой любимый родной человек, я должна была опустив голову виновато выслушивать, не смотря на дискомфорт израненной души.
— Юля, — снова папа начинает, — не смей себя винить. В плане здоровье каждый самостоятельно несёт ответственность. Вытвори ты что угодно, не перестанешь от этого быть нашей дочерью. Ты у нас одна и давно не ребенок.
Дрожь сотрясает тело, мне холодно, страшно, невыносимо больно и стыдно. Я сижу здесь уже словно целую вечность. Арис застрял с телефоном внизу, возможно он уехал, стоило только подумать, как в конце коридора появляется широкоплечая фигура. Быстро приближается, я с непонятными чувствами смотрю на отца. Разобрать коктейль смешавшийся не получается. Папа в это время шагает в его сторону, они почти сталкиваются. Аристарх первым подает руку, представившись. Почти выдыхаю, когда папа без заминки крепко пожимает и аналогично отвечает.
— Что говорят? — интересуется Молчанов.
Папа расстроенно махнув рукой, сникает.
— Ничего не говорят, ждем.
Правда не ожидала, что отец поддержит меня и теперь вдвойне стыдно за мысли свои и выводы.
— Говорил не лезь, нет… — заводит папа снова пластинку. — Она ночами не спала, на таблетках сидела, ну подумаешь… — взглянул на Ариса, меня. — Чего только в жизни не бывает, не повод убиваться. Главное все здоровы, живы.