Стиснув челюсти, слушаю с отвращением причитания мамашки.
— Хватит, — грубо обрывает Арис. — Перейдем к более интересному моменту. Когда ты заказала Юлю, она уже была беременна, как мы теперь все знаем. Ты понимаешь, что это значит? — это все он говорит смотря матери в лицо.
Тишина звенящая наступает. Мария Валентиновна застывает, статуя, не иначе, гипсовая. Цвет лица вполне соответствует.
— Мам, ты хотела убить моего ребенка, — медленно проговаривает, почти по слогам.
Одного им удалось убить, об этом умалчивает. А я помню.
— Арис…
Сейчас будет оправдываться или отрицать.
Фарс, грязь, достаточно того, как мы сидим. Я, он и законная супруга по другую сторону. Мы здесь под одной крышей, напротив бывший муж, одновременно его брат. Все ненормально, с ними явно что-то не так. Оли для полной картины не хватает, все знают о ней и все делают вид, словно этого нет.
Звон посуды, Марго вскочила, чашку уронила, та вместе с блюдцем вдрезг.
— Ты меня подставила! Ты хоть понимаешь через что я прошла! — орет Марго на мамашку и пятится. — Как ты могла…
Ну вот, Аристарх разворотил осиное гнездо, поссорил двух змей, разъеденив, уменьшил концентрацию яда.
— Ты подставила меня, — продолжает шипеть.
Мамашка злобно фыркнув, холодно бросает:
— Если ты ничего не можешь, только сопли размазываешь.
Быстро совладала с собой. Стальная женщина, ничем не пронять.
— Мам, — окликает Арис, таким тоном, что мурашки по-всему телу разбегаются, — ты пыталась убить моего ребенка.
Одного убила… Снова добавляю про себя. Он и она — убили. Они все это сделали. Часто посещают подобные мысли. Зря я не убила, возможно обманули и охотники вовсе по-итогу не планировали от меня избавляться. Разве можно верить Морено и уж тем более Молчанову.
— И что, под суд мать отдашь? Откуда мне было знать, что она уже…
— Сути не меняет. Ты ударила в спину. Моя мать ударила мне в спину, — четко проговаривает каждое слово.
— Арис, — осаживает отец.
И тут я замечаю взгляд, каким Эдуард Петрович сверлит супругу. Страшно становится, сколько там за годы брака накопилось. Да он ее люто ненавидит.
— Тимофей, все на твоей совести, — говорит старший Морено укоризненно.
Тим усмехается, прикрывая горечь, разочарование отца цепляет за живое. Чувствую, в нем плещет, как бы тщательно не пытался скрыть.
— Арис только в плюсе, обе бабы, что мои должны быть, у него, — одаривает фальшивой улыбкой.
Аристарх прибивает брата взглядом презренным.
— Одна, — сечет воздух резким тоном.
Вскакивают оба, свирепо дыша. Ну давайте, еще оскальтесь, а потом обернитесь и разнесите дворец Морено. Чего уж там…
— Что тебя так бесит, братец? — бросает ехидно Тим, провоцирует.
Зачем? Состояние Аристарха напоминает горючее вещество, одна искра и бах…. До тла, всех и вся, что окажется поблизости. Причины мне, конечно, неизвестны.
— Остыли, — приказывает старший Морено.
Мне прилетает от мамашки немой упрек, смотрит так, будто я ее заказала, а не она меня.
Одна змея сбежала, думала легче станет, снова промах, тяжелее и тяжелее. Меня словно кипятком полили, сглатываю нескольпо раз и никак. Тошнота подкатывает к горлу. Чувствую пристальное внимание Ариса, наблюдает, вслух ни звука. Поднимаюсь осторожно, иду в сторону комнаты выделенной мне. Той самой на первом этаже. Не могу дышать, говорить, я так устала, мне настолько паршиво, что нет слов описать как. Тяжело, больно, невыносимо. Жаль не могу прямо сейчас взять и уехать.
Вслед за мной врывается Тим. Разве ждала кого-то другого? Нет. Перестала. Щемит в груди, там душа снова крошится.
— Плохо? — искренне беспокоясь, спрашивает. — Что принести?
Споласкиваю ладони ледяной водой и прикладываю к щекам, лбу.
Чуть только отпускает, поворачиваюсь к Тиму, не спешу обтирать лицо. Легче.
— Тим… — больше ни слова не могу произнести.
— Иди сюда, — подходит, обнимает бережно. — Прости, Юль, правда моя вина. Все могло быть иначе.
— Объясни… — шепчу. — Я так устала…
— Марго это мой контракт, как старшего. Ты или она на весах, я всегда хотел другой жизни, нормальной, человеческой. С ней только на бумажках был знаком, в отличии от брата. Послал их всех вместе с контрактом. Дура эта текла по Арису оказывается и сама подбила свою семью подобным образом развернуть конфликт на плюс. Отказ от контракта это же война, скандал. Нарушение закона.
Отнимаю лицо от его груди, пораженно смотрю в глаза.
— Арис, конечно, без заминки взял на себя все это дерьмо предназначенное мне. Вот результат. Получается одну забрал, пока я искал человеческой жизни, отказываясь от сути своей. А потом забрал и тебя, что как раз ему предназначалась. Все могло быть по-другому.