— Прекрати нести херню, — бросает раздражённо. — Правда не понимаешь? Ты от его ребенка хотела отказаться, не приняла. Его не принимаешь. Ты ушла со мной.
Дар речи пропадает. Я…
— Поэтому и хочет забрать часть себя и отпустить, скорее выпроводить с глаз долой. Изгнать из своего мира, поставить окончательно точку. Но поверь мне, Юля, не сможет. Я знаю, не сможет. Помни мои слова, он этого не сделает. Будь уверена. А если попробует…
Перевариваю, собираюсь духом, в груди давит, сердце колотится, лицо жаром опаленное. Значит правда — хочет забрать…
— Есть я, для страховки.
— Ты только что сказал будь уверена. Тим, это ты сказал!
Слетает выдержка за долю секунды, надрывно дышу, дрожь нещадная колотит, тошнота к горлу подкатывает.
— И ты сам не уверен в том, что говоришь.
— Успокойся, все, хватит. Подумай о ребенке.
— Я постоянно о нем думаю. Вы больные! Что должна была думать, сне страшно было, зная кто вы. Мне никто и ничего необъяснял, держали в неведении. Да, я понимала, что скорее всего беременна, но как я могу принять… Вы же…
— Мы такие же как и ты.
— Ну нет, вы далеко не такие же.
— Юля, успокойся, — приказывает. — Я сейчас такой же человек как и ты. И Арис такой же, с особенностью, но вполне…
— Нет. Тим, это ты сейчас на таблетках, поэтому как все, но стоит перестать принимать и ты снова…
— Монстр? Тут ты права. Я то еще дерьмо без таблеток. Не уживаюсь с оборотной сутью, как и ты не принимаю, не хватает воли контролировать. Как говорят — не мое это. Все, хватит.
— Не хватит… — обрывается вдох, резкой болью пронзило.
Тим аж вздрагивает.
Прикрываю глаза, задержав дыхание. Мой малыш так активно ворочается, что больно под ребрами. Потихонечку выдыхаю, оглаживая живот, мысленно прошу утихомириться.
— Молча потерпи, почти на месте, — бормочет Тим приглушенно.
Или мне так кажется, в ушах шум крови стоит.
Не могу больше молчать, однако и слова произнести больше нет возможности. Как в тумане приемный покой, осмотр, беготня вокруг фамилии Морено, катетер в руку, холод лекарств по венам, вырубает надолго.
Прихожу в себя осматривая бледно розовые стены палаты, обстановка почти в как в гостинице, за исключением кровати. Кто ж сомневался, люкс мне обеспечен. Оборудование для вынашивания должно быть в комфортных условиях. Светлая мебель, бежевый кожи диванчик, два стула. Плазма на стене, того же цвета шторы. За окном темно, в стекло бьют пушистые снежинки, разлетаются на части, оседая где-то там за пределами видимости.
В мыслях демон, душу мгновенно тянет к нему, которой нет, напоминаю себе, возможно пытаюсь убедить. Пока жива и она тоже. Всегда на месте, как не пытайся отрицать. Душа моя всегда с ним, к нему и за ним. Давно перестала ненавидеть, не понимаю, тоскую, бывает злюсь… Тупая боль, застарелая, терпеть можно, привыкаешь, когда долго с ней живешь.
В деталях вспоминаю разговор с бывшим. Тим больше не муж, и все же продолжает со мной возиться, проявлять терпение. Наверное вина его пихает или я ему все так же близкий человек, как и он мне. Тим правда снова тот, что был до вскрытия подробностей о его семье, без таблеток он невозможен. С ними же снова тот, кем я его знала.
На тумбочке телефон.
Гоню мысли, что складываются в цепочку. Арис в городе, вещи были у него в машине. Получается плохо, как всегда.
Сообщениями засыпано. От него ни одного. Разве ждешь? Нет, конечно, давно не жду и все же вру. Сажусь, пыхча как старушка дряхлая. Мама. Она со мной не разговаривает с тех пор как не встретила ее на выписку. А это написала целую тираду. Читаю, прослезившись.
"Юля! Завтра выезжаю к тебе, хватит самостоятельности. Натворила делов немало, не позволю еще и ребенка угробить, как собственную жизнь. Завтра буду."
Я всегда и во всем виновата.
Спускаю ноги, на полу тапочки из дома. На диване мой халат. Тим, все Тим. Пишу ему спасибо, все нормально. Плетусь к окну. Чего я там ищу — кто ж знает. Осматриваю видимую часть больничного двора укрытую белым полотном. Заодно прислушиваюсь к себе, малыш притихший, не шолохнулся ниразу. На столе бутылка воды, стакан, делаю глоток из горлышка. Накидываю халат, запахнув, иду к двери, сердце ускоряется с каждым шагом. В коридоре пусто, свет потушен, посередине на посту горит настольная лампа.
Страхуясь о стену, не ощущая шагов плыву вдоль. На окна смотрю, не решаюсь приблизиться, слезы набегают, катятся по щекам. Свалюсь прямо здесь. На участке выхваченным светом, подхожу, чуть склонившись, вцепляюсь в подоконник. Глаза находят черную грозную морду машины. Стоит на обочине заваленной снегом дороги, она и сама уже засыпана основательно. Голодным взглядом всматриваюсь, красный огонек, еле заметный, скорее всего стекло опущено. Вдох, выдох, я словно чувствую знакомый запах — смесь табака и его личного аромата приправленного парфюмом, наполняюсь любимым составом. По рукам дрожащим мурашки бегут, добираются до плеч, дальше на шею и покрывают лицо.