Саймон не знал, что ему делать. Тоска мучила его, стоило только ему утром открыть глаза, и прекращалась только когда он снова засыпал. Оливия больше не приходила к нему во сне, и от этого тоже было тошно. Вроде была у него пара, но в то же время ее и не было. Вроде изменилась его жизнь, а впрочем - осталась такой же. Сколько раз молодой человек пытался пойти на контакт с Оливией. Но страх и паника девушки сменились на упрямство – она просто не желала с ним знакомиться и сближаться. Рис не раз и не два говорил ей о ее паре, на что девушка категорично отвечала «нет», которое он потом с сожаление передавал пылающему надеждой Саймону. Мужчине было вполне понятно то, что ощущал его шурин. Он сам много лет страдал вот так же – сильно, выматывающе и с болью, пока ждал, когда вырастет Мина. И как никто другой понимал этот взгляд в глазах парня. Все вокруг твердили ему – подожди, потерпи. И лишь Рис молчал, ободряюще сжимая его плечо, зная, что от этих «потерпи» и «подожди» лишь тяжелее. Он старался рассказывать Саймону как можно больше из того, что касалось Оливии, не пересекая при этом тех рамок, что поставила омега. Он спросил ее, почему она вообще ставит границы между собой и всеми остальными, на что девушка ответила, что для нее слишком много людей вокруг.
- Рядом со мной всегда был отец. И даже его одного много для меня. Его жестокость, гнев, жажда мести – я все чувствовала, все пропускала через себя с младенчества. И даже барьеры не помогали. А сейчас вокруг столько всего, что хочет забраться мне в голову…. Я боюсь сойти с ума. Во мне немеренно мерзости и ужасов. Я понимаю, что вокруг другие люди, не такие как мой отец. Но у них свои проблемы, тревоги, свой характер. Я не могу это игнорировать. Я чувствую все: эмоции, чувства, желания, побуждения. А еще есть то, что заставляет меня тянуть весь негатив на себя. От этого всем вокруг становиться легче, уходят тревоги. А я лишь глубже погружаюсь в этот мрачный омут.
- Ты не можешь это контролировать?
- Нет, - покачала головой Оливия. – Я словно высасываю из людей все то, что лишнее для них, но сама от этого всего избавляться не умею. Поэтому я не хочу ни с кем общаться – я не смогу выдержать так много.
- Все было бы иначе, научись ты помогать, но при этом избавляться от всего, что приняла на себя. Это было бы похоже на терапию, лечение. Ты пробовала развивать в себе способность выплеснуть из себя все, что накопилось?
- Да, не единожды – ничего из этого не вышло, - тихо шептала Оливия, глядя на воду у своих ног и обхватив руками колени. – И я чувствую, что еще немного, и я потеряю себя. Все это уже так опасно близко, что я могу сорваться в любую минуту. Еще грамм зла во мне – и меня не станет.
Рис смотрел на девушку и смотрел в это безумие в ее глазах, о котором она говорила сейчас. А еще ощущал это ментально: вторая сущность Оливии была на пороге. И в этот раз, он видел, она не даст себя сдержать. Очень многое эта девочка пережила в последнее время, чтобы до бесконечности держаться. Последние события стали для нее роковыми - она действительно была на грани. А он не знал, как ей помочь и что сделать. Он был рядом, он ее поддерживал, но ничем больше помочь не мог. И это бессилие злило и раздражало. Нужно было что-то делать. Его напрягали страдания Оливии, Саймона, который переживал за девушку. Он хотел бы облегчить их жизнь, существование, вот только как?
Часть 2
Сэмми рассеянно скользил глазами по странице раскрытой книги у себя в руках, периодически бросая взгляд поверх учебника в сторону кухни, где тихонько разговаривали Анжи с подругой Гвен. Обе женщины пили чай, сидя друг напротив друга и обсуждали свои дела. Парень утыкался в книгу взглядом на минуту, потом снова поднимал его вверх, и так повторялось уже почти час. Он не мог сосредоточиться и нормально заниматься, то и дело поглядывая в сторону кухни.
- Ты голодный? – спросила вдруг мама, поймав взгляд сына в очередной раз.
- Нет, - протянул Сэм.
- Тогда почему так жадно смотришь на холодильник? – хмыкнула Анжи.
Гвен подавилась чаем и закашлялась.