Саймон разжал челюсти и посмотрел на волчицу под собой. Она лежала на земле, прижав голову к траве, едва дышала, даже хрипела, глаза были закрыты. Но стоило им чуть открыться, как он увидел. Не Оливию, еще нет. Но каплю понимания, каплю осознания, растерянность, будто зверь боролся с тем, что одолевало его изнутри, не желая впускать в себя. И Сай усилил свой ментальный напор. Он звал и звал, гипнотизировал желтые глаза волчицы своими. Он обещал, что всегда будет рядом, что никогда не оставит и не оттолкнет. Обещал ждать, любить и оберегать. И постепенно в глазах волчицы начала появляться человечность, понимание, осознание и разумность. И в какой-то момент она обернулась.
Оливия лежала на земле, закрыв глаза, пытаясь прийти в себя и хоть что-то понять. Но все будто было в тумане, она едва видела и слышала, тело было неощутимо, будто не ее, а слабость заставляла прикрыть веки, что она и сделала.
Саймон смотрел на нее и не мог поверить. Хотелось радостно завыть, но не хотелось тревожить Оливию. Его одолевали такие эмоции, которых он никогда не ощущал в такой мере: грандиозное, простое непередаваемое облегчение, эйфория, счастье и еще куча всего, что смешалось в убойный коктейль, который кружил голову. Забылась усталость, напряжение мигом слетело с его тела, заставив ощутить себя как никогда легким. И волк, и его хозяин сейчас были в полной гармонии. Они оба получили, что хотели, теперь оба были на одном пути, не боролись друг с другом разум и инстинкты. И второе быстро напомнило о себе – ему нужно было позаботиться о своей паре. Волк склонил голову вниз и начал зализывать свою метку. Она не заживала не так быстро, как у всех прочих оборотней, и не заживет еще долго, но Сай хотя бы остановил кровь. А после обернулся и нежно привлек к себе невесомое тело Оливии, пряча ее в своих объятьях, оберегая сон и покой.
Молодой волк прекрасно понимал, что это не конец, что только начало. Им с Оливией еще предстоит долгий путь друг к другу. Она особенная, и ждать от их отношений и связи обычности и привычного, знакомого ему уклада, не имело смысла. Но сейчас, почти ощутив боль потери, почти поняв, каково это, Сай был готов на все, лишь бы больше никогда в жизни не чувствовать подобного. Готов был терпеть и ждать, бороться и доказывать, ломать себя и перестаиваться в угоду ей. Им обоим необходимо забыть обиды, необходимо простить друг друга и привыкнуть.
Впереди нелегкий путь к тому, что люди называют «долго и счастливо». Саймону еще не раз и не два предстоит столкнуться с тем, чего он будет бояться и опасаться. Оливия должна будет научиться доверять и отдавать что-то взамен тому, что дают ей. Еще не одну преграду им обоим предстоит разрушить, чтобы однажды сказать, что они полностью и безоговорочно счастливы.
Часть 16
Оливия медленно раскрыла глаза, даже не до конца проснувшись. Сознание еще плавало в оковах сна, но постепенно возвращалось к ней. А вместе с ним и все, что она помнила последним. Девушка даже дыхание затаила, когда на нее посыпались воспоминания. Грэг. Похищение. Темный и сырой подвал. Охотники. Они задавали ей вопросы, били, угрожали и кричали. Все время кричали. Она очень хорошо помнила их крики, именно они заставляли голову раскалываться. Они, и еще их эмоции – злоба, ненависть, презрение, жажда убийства и насилия, крови, отмщения. Это был такой знакомый, такой болезненный коктейль эмоций, от которого она уже отвыкла, что он просто обрушился на нее лавиной, погрузив сознание в какое-то оцепенение. И это было последнее, что она помнила перед тем, как у нее не хватило сил сдерживать все это в себе и дальше. У нее больше не было возможности тянуть все это на себя и продолжать держать свое сознание чистым. И она сдалась. Сдалась и больше ничего не помнила.
Вместе с воспоминаниями на Оливию накатило и нечто другое. Она вдруг ощутила, поняла, что все это закончилось. Вот буквально все: контроль, терпение, постоянное сдерживание и попытка не впустить в себя. Она прислушалась к себе и…ничего. Все тихо и спокойно. Это было непередаваемое ощущение. Что-то подобное, лишь отдаленно похожее, она ощущала, когда ее волчица чувствовала свою пару. То же умиротворение, то же спокойствие и гармония с самой собой. Но сейчас все было ярче, сильнее, ощутимее. Это было просто иначе: глубже, серьезней, по-настоящему, не мимолетно. Внутри никто не рвался наружу, никто безумно не бился о стены ее разума. Можно было дышать полной грудью, можно было не бояться и не страшиться, не бороться за каждый вдох. Можно было просто жить.