А Оливия как всегда далека и холодна, неприветлива. Даже не смотрит на него, когда он оказывается рядом, не разговаривает. Он пытался наладить с ней общение. Но она лишь молчала в ответ, и он прекратил попытки. И все что ему оставалось, так вот так тайком и издалека наблюдать за девушкой. Ловить взглядом ее жесты и мимику, замечать повадки и привычки. Он уже многое знал о ней в этом плане. Например, Оливия очень неуклюжа, спотыкается на ровном месте постоянно, особенно когда задумается. Впервые поймав ее на этом, Сай был весело удивлен – ну не вязались с оборотнями такие понятия как неуклюжесть, невнимательность, рассеянность и забывчивость. В этом плане Оливия была словно человек. Да и во многом другом тоже напоминала людей: до откровенной сексуальности ей еще далеко, хотя по волчьему возрасту давно пора; силой она не отличалась совершенно, да и регенерация была на порядок слабее, чем у всех оборотней. Единственное, что моментально отличало ее от человека – это глаза: желтые, лихорадочно сверкающие звериные глаза. Никогда они не были у нее человеческими. Ее волчица была почти снаружи, очень близко, и постоянно. Подобное у волков проявлялось лишь в период гормонального созревания или выплеска сильных эмоций – полуобращение: клики, когти и глаза.
Оливия была загадкой, не позволяющей себя разгадать, как бы он ни старался. И молодой волк ощущал, что все его старания все равно напрасны – она не будет с ним.
Оливия знала, что она не одна. Знала, что Саймон рядом. Не нужно было оборачиваться, вглядываться в листву деревьев, чтобы понять, что он там. Она ощущала его присутствие рядом с собой с того дня, как очнулась после комы. Он всегда был близко. Раньше это пугало и напрягало, а сейчас она уже привыкла и просто не обращала внимания.
Девушка не понимала этого парня, не понимала его зависимость ею. Для нее лично понятие «истинная пара» не значило ничего. Она вообще не знала о подобном, пока не оказалась в этой стае. Отец никогда не рассказывал ей об этом, как, впрочем, и о многом другом. Она была оборотнем, но знала о себе и себе подобных удивительно мало. И эта зависимость, желание быть рядом с ней Саймона вызывало в ней лишь вопросы и недовольство. Рис объяснял ей, что такое истинные, показывал на примере своем и Мины, но правильно сказал, что это нужно еще понять на себе, а доводится это немногим. Но она была далека от понимания даже по сравнению с теми, кто так же не был знаком с этим. Каждый волк рождался и жил с желанием найти свою пару, стремился к этому, искал и надеялся. Она же не понимала этого стремления и желания. И она никак не ощущала того факта, что у нее есть пара. И данный феномен никто не мог объяснить. Рис рассуждал о том, что возможно дело в том, что она омега. Или что еще слишком юна и молода, ведь ее физическое развитие на уровне шестнадцати лет, тогда как ей уже девятнадцать и как для оборотня она должна выглядеть старше, а не наоборот. Вообще очень много неправильного было в ней, как в оборотне, и раньше ее это не волновало и не тревожило. Она не жила с волками, чтобы видеть свое отличие от них. А здесь, в стае, все было иначе. На нее смотрели как на особенную, с ней обращались как с особенной. И если в одном-двух случаях это было уместно, удобно и даже нужно, то в остальном это лишь напрягало и сбивало с толку. Оливия никогда не хотела к себе такого внимания, всегда была сама себе на уме и в одиночестве. У нее никогда не было подруг и друзей, да даже просто знакомых! Она мало с кем общалась, кроме своего отца и его охотников, которым ребенок был лишь обузой, не больше. Для Оливии такие понятия, как дружба, нежность, ласка и забота стали знакомы лишь здесь, где она оказалась окружена этим. Рис защищал ее, учил, заботился и оберегал так, как никогда не делала родной отец. Анжи проявляла к ней искреннее внимание, благодарность и материнскую заботу, так же как и Билл. Да и все вокруг в какой-то толике были к ней близки. Это и называлось стаей, семьей, где каждый друг другу не чужой человек, где каждый поддержит и поможет. И пусть Оливия прожила здесь уже полгода, до сих пор не привыкла к подобному, не привыкла к теплу. Разумеется, были и исключения, но в общем понимании волки были одной семьей, в которую ее приняли, совершенно не зная и не понимая. И здесь она ощущала себя как дома – впервые в жизни. Это чувство умиротворяло и успокаивало, что было весьма кстати, поскольку ее спокойствие было на грани.