Бросив свою коричневую сумку на диван, он прошел через весь холл к большому георгианскому окну на другой его стороне, отомкнул замок безопасности и распахнул створки. В окно ворвался холодный декабрьский ветер и шум уличной жизни Лондона.
Звуковая палитра улицы ободрила его, он почувствовал себя снова дома. Всегда хорошо, когда квартира оживает.
Подхватив сумку, он вошел в спальню, достал бритвенный прибор и зубную щетку. Будучи щеголем и педантично аккуратным человеком, Эдем всегда старался выглядеть наилучшим образом. В ванной он снял свою грязную рабочую рубашку, сбросил порванные голубые джинсы.
Волосы его были в беспорядке, немытые и тусклые. Надо было нагреть воду, чтобы вымыть их. В стенном шкафчике нашлись гель для волос и яблочный шампунь. Он поставил их рядом с душем, чтобы все было под рукой.
Вернувшись в спальню, он открыл платяной шкаф. Костюмы на вешалках поджидали его, как солдаты, выстроенные в ряд, галстуки и рубашки размещались на своих полках. Проведя рукой по вещам, он с удовольствием ощутил подлинность их высокого качества и стал выбирать самое лучшее и удобное, чтобы почувствовать полный комфорт.
Спустя полчаса кисточка для бритья из волос барсука была промыта под краном и опущена в мыльную пену. «Превосходный крем для бритья из знаменитого магазина на Керзон-стрит, Мейфейр — королевский поставщик» — было написано на тюбике. Намылив лицо, он взял заточенную опасную бритву и осторожно сбрил щетину, которая последние месяцы являлась обязательной частью его облика.
Закончив бритье и вымыв лицо, он начал рассматривать его подробно. Беспокойство вызвала бледность нижней части лица, только что освобожденной от щетины. Она заметно отличалась от верхней части, потемневшей под солнцем и ветром. Сеанс кварцевого облучения вполне исправит этот недостаток. Карие глаза на чистом гладком лице казались ясными и широкими, более требовательными и осмысленными, чем полчаса назад. Это было уже лицо не рабочего, а молодого, здорового интеллигента. Он улыбнулся, довольный утонченностью своего облика. Хорошо все же возвращаться в свой собственный дом…
Когда Эдем вышел в тот вечер из лифта в подземный гараж, он уже совершенно не был похож на того небритого парня, каким несколькими часами раньше вошел в квартиру.
Теперь это был респектабельный горожанин.
На нем хорошо сидел коричневый костюм из первоклассной ткани с мягкой цветовой прожилкой; пастельно-голубая рубашка и галстук ручной окраски создавали гармоничный ансамбль. Брюки были подтянуты тонким ремнем из черной кожи, а на пряжке красовалась монограмма «Э.Н.». Густые мягкие волосы, слегка блестевшие от бриолина, короткими прядями были откинуты назад, со лба, а длинными, в стиле фараонов, спускались на шею. Волна фараоновской прически ниспадала на приподнятый воротничок его плаща, отвороты воротничка были вывернуты вперед в соответствии с последней модой. Черные, тщательно начищенные ботинки из мягкой кожи, без шнуровки, завершали эту приятную безупречность.
Он пересек общий гараж, подошел к месту стоянки личных автомобилей и включил свет. Вид его машины после длительной служебной командировки всегда вызывал в нем особое удовлетворение. Он называл их «Эмма» и «Стид», по именам своих любимых персонажей из телевизионного сериала «Мстители».
«Эмма» была красной спортивной машиной «Мерседес-Галуинг 300 SLC» 1955 года выпуска с белой внутренней облицовкой. Развивая скорость в сто пятьдесят пять миль в час, она, вероятно, была самой превосходной спортивной машиной, которая тогда производилась в стране. Эдем любил ее очертания, вызывавшие почти сексуальные эмоции, ощущение скорости даже на стоянке. Эта женственность «галуинга» всегда притягивала его.
«Стид», более мужественная машина марки «Феррари Ф-40» 1990 года выпуска, развивала скорость до двухсот миль в час. Как в свое время «мерседес», сейчас это была лучшая гоночная машина с кузовом, приспособленным для асфальтированных дорог.
«Эмма» и «Стид» были детьми Эдема. Их да еще квартиру наверху он считал своими подлинными ценностями.
Он решил взять «феррари».
Каковы бы ни были отданные ему приказы, Эдем Нихолсон хотел, чтобы люди знали о его возвращении.
Ла-Джолла Южная Калифорния
На расстоянии почти в семь тысяч миль от Лондона ранним калифорнийским утром Билли Вуд выглянула из своего дома в Ла-Джолле в накатывающийся седой волной океанский туман. За ее спиной по всей большой жилой комнате были развещаны рождественские украшения; елочные огни постоянно то вспыхивали, то гасли.