XV
«И это конец»
— Наверное, я таким родился, — начал он. — По крайней мере еще ребенком я знал, что внутри у меня сидит стремление творить зло и есть силы для этого. Большинство детей боятся ночи, меня же ночь звала. Я выходил тайком из дома своего отца и бежал несколько миль по лесу или по полям, и луна была моей спутницей. Это было в Германии, разумеется, еще до войны.
— А во время войны… — начал было судья Персивант.
— Во время войны, когда большинство мужчин сражались на фронте, я был в тюрьме. — И Зоберг снова усмехнулся, коротко и невесело. — Мне казалось, что убивать людей — легко, это воодушевляет и придает сил. Но меня поймали и посадили в то, что называется сумасшедшим домом. Считали, что я умалишенный. Меня заточили в камеру, но я, читая книги, понял, что означает та перемена, которая со мной временами происходит. Я заинтересовался ею и научился контролировать свое перевоплощение, либо вызывая его, либо откладывая по собственной воле. — Он снова взглянул на Сьюзен. — Но я забежал вперед. Однажды, еще когда я учился в школе, я познакомился с девушкой, американкой, студенткой, изучавшей философию. Она смеялась над моими ухаживаниями, предпочитая разговаривать со мной о спиритах и физических явлениях. Это, моя дорогая Сьюзен, была твоя мать. Когда с окончанием войны появилось столько всего нового, по-новому стали смотреть и на обитателей домов для сумасшедших. Некоторые венские доктора, например сам покойный Зигмунд Фрейд, нашли мой случай интересным. Разумеется, до истинной правды они не докопались, иначе меня бы не выпустили.
— После этого, — вставил я, быстро записывая его слова, — вы стали исследователем физических явлений и отправились в Америку.
— Да, чтобы найти ту девушку, которая когда-то смеялась надо мной и которая вместе со мной училась. Спустя несколько лет я приехал в этот город, просто чтобы разгадать легенду Рощи Дьявола. И здесь, как я узнал, она жила и умерла и оставила дочь, свой образ и подобие.
Судья Персивант откашлялся:
— Подозреваю, что вы позабыли об одной части ваших приключений, доктор.
Зоберг рассмеялся:
— Да, хотел поберечь ваши нервы. Но пожалуйста, если угодно. Я побывал в России, и в тысяча девятьсот двадцать втором году медицинская комиссия Советского Союза изучала несколько десятков загадочных случаев, когда крестьян убивали и съедали. — Он облизнулся, точно кот, который подумал о мясе. — В Париже я основал довольно интересную ночную школу и стал ее руководителем. В ней изучалось колдовство в его отношении к науке. А в тысяча девятьсот тридцать шестом году, летом, кое-кто из числа отдыхавших на Лонг-Айленде чуть с ума не сошел от страха, увидев нечто — полуживотное-получеловека. — Он рассмеялся. — Ваше «Литературное обозрение» много писало об этом. Этим нечто был, конечно же, я.
Мы уставились на него.
— Скажите, а зачем вы это делаете? — выпалил констебль.
Зоберг повернулся к нему, загадочно склонив голову набок:
— А зачем вы защищаете местные законы? Или зачем судья Персивант изучает древние философии? Или зачем Уиллс и Сьюзен смотрят друг на друга влюбленными глазами? Затем, что так велит сердце.
Сьюзен стиснула мою руку. Ее пальцы вонзились в мою ладонь, а Зоберг меж тем снова пронзил ее взглядом.
— Я нашел дочь той, которую когда-то любил, — продолжал он, и в голосе его послышались мягкие нотки. — Ну хоть Уиллс видит в ней то, что увидел я. Меня посетило новое вдохновение. У меня созрел план заполучить товарища в моих тайных похождениях.
— Зверочеловека вроде вас? — спросил судья.
Зоберг кивнул:
— Волку понадобилась волчица. Но эта девушка — Сьюзен Герд — не унаследовала от своей матери способности медиума.
— Что?! — вскричал я. — Да вы сами говорили, что это величайший медиум всех времен!
— Говорил. Но это была ложь.
— Но почему…
— Я надеялся, — мягко перебил он меня, — сделать из нее медиума или ликантропа — называйте это явление, как хотите. Вас интересует метод, который я предложил? — Он издевательски оглядел нас всех, и наконец его взгляд остановился на мне. — Записывайте подробнее, Уиллс. Это будет интересно научному миру, хотя и страшновато. — Как вам известно, для того чтобы со мной произошло перевоплощение, из моего тела должно исходить анормальное вещество. А что, задумался я, если это вещество перенести на другого человека?
Я хотел было сказать что-то резкое, но судья Персивант, слушавший с интересом, подал мне знак, чтобы я помолчал.
— Вспомните все, что вы читали о колдовстве, — продолжал Зоберг. — Что скажете о странной «волшебной мази», которой обмазывают тело обыкновенного человека, и в результате он принимает образ животного с сердцем животного? Вот еще один пример того, как легенда основывается на научном факте.