— Анна Львовна на уроках?
— Да, господин дохтур, так. Четвертый урок. Только что начали…
— Спасибо… А городских господ мне где найти?
— Так в приступке расположились. Где я обычно чаи пью, — рассмеялся сторож. — Комнатенка-то небольшая, а и по правде сказать — чулан. Однако ж, с окном, и стол имеется, и круглая печка. Анна Львовна распорядилась еще один стол принести, два стула. Так что сидят, шуршат бумагами. Я им чайку согрел. Не отказались, да послали в трактир за ситным.
— Работают, значит… Ну-ну…
Иван Палыч невесело усмехнулся, и вошел в коридор.
— А, скажите-ка, ребята, кто каких лесных птиц знает? — из приоткрытой двери донесся звонкий голос учительницы. — Ну, ты, Никита!
— Голубь, Анна Львовна! Еще — воробьи.
— Не, это не совсем лесные… Кто там руку тянет? Лешенька! Ты же второй класс — у вас свое задание, забыл? Все задачки решил? Нет? Вот и решай себе… А мы вот, Катеньку спросим… Ну?
— Тетерев, Анна Львовна! Еще рябчик… кукушка еще…
Улыбнувшись, доктор, стараясь не скрипеть половицами, прошел дальше. Вдруг подумалось — вот ведь, война идет, а двух важных чиновников от дела отвлекли, в какую-то дыру с проверкой послали. Конечно, может, они только этим и занимаются. Такое впечатление, что в России-матушке контролерщиков да проверяльщиков куда как больше работников. И у всех жалованье… да неплохое. Поди, не как у Анна Львовны — тридцать пять (с библиотекой) рублей. Да уж, на одного с сошкой — семеро с ложкой…
Что ж…
Вежливо постучав, доктор толкнул дверь:
— День добрый! Андрюшка, мальчишка, прибежал. Сказал — звали.
— Звали, господин Петров, звали… — поправив очки, поднял голову узколицый тип, худой и длинноносый.
Старший ревизор… Как бишь его? Лядов. Кажется, Петр Иваныч… Нет! Петр Фомич…
— Вопросы у нас к вам, господин доктор, имеются. Впрочем, вы уже знаете, — толстяк-помощник, Буров, достав несвежий платок, вытер со лба пот.
— Ну-с… Мы заканчиваем уже, — по-лошадиному передернул плечами Лядов. — Вот и интересуемся… Объяснительную написали?
Расстегнув пальто, доктор вытащил из кармана сложенный вчетверо листок и протянул ревизору:
— Вот. Извольте.
— Ну-ка, ну-ка… поглядим…
Снова поправив очки, Лядов желчно ухмыльнулся.
— Погляд-и-им… Ага…
Быстро прочитав объяснительную, ревизор предал ее коллеге и, склонив голову набок, с прищуром глянул на доктора:
— Вот вы, милейший пишете, что не в курсе. Так?
— Ну, так, — нервно кивнул Иван Палыч. — Там же написано.
Лядов хихикнул:
— Так я и говорю… Вот, пишете свои предположения. Что подпись не ваша, что печать подделана… Силантий Прокофьевич, так?
— В точности! — покивал толстомордый.
— Но, если так… Тогда будьте добры, подтвердите! — последнюю часть фразы ревизор произнес громко, почти что выкрикнул. — Да-да, подтвердите! Если будет, чем… И сроку вам — три дня! Не подтвердите — пойдете под суд. Подтвердите — получите выговор за халатность. Я понятно объясняю?
— Вполне, — усмехнулся Иван Палыч.
Подтвердить… Интересно, как? Обратиться к новому становому, к Лаврентьеву? Тот, кажется, человек неплохой. Может, чем поможет.
— Полицейские расследования затевать не советую, — встав из-за стола, Буров подошел к окну, закрыв свет грузной своей фигурой.
Посмотрел куда-то, высморкался, обернулся:
— Да-да, не советую. С таким делом они возиться не будут. Заволокитят, к бабке не ходи!
К бабке… А к бабке надо бы зайти! К Матрене, травнице, предупредить насчет заразы. Что б «святую воду» из зараженного колодца не брала…
— Вижу, все же задумались, — поднимаясь, Лядов зябко потер руки и снова передернул плечами.
«Словно застоявшийся конь», — неприязненно подумал доктор.
— Ну-с, что ж — здесь мы закончили… — ревизор снял с вешалки пальто. — Идемте, Силантий Прокофьевич…
— Петр Фомич! Так, может, в трактир? Пообедаем.
— В деревенский-то? — распахнув дверь, презрительно прищурился Лядов. — Отравят еще, не дай, Бог! Лучше в станционном буфете перекусим. Или уж потом, в городе… Господин Петров! Нам бы экипаж до станции. У кого можно нанять?
— Так в трактире и спросили бы…
— Опять этот трактир! Ладно… Я пошел, Силантий Прокофьевич. Догоняйте.
— Ага-с…
Торопливо накинув пальто, Буров скользну в дверь и вдруг обернулся на пороге:
— Сударь! Что подпись не ваша — видно, у меня глаз наметанный. Так что ищите в городе эксперта, писаря… лучше из казенного присутствия. А насчет печати — тут ничего сказать не могу. Ну, что ж — бывайте. Да! Вот ваш докУмент — для экспертизы…