В дверь заглянул Андрюшка.
— Иван Палыч, звали?
— Звал, звал. Бери стул — садись. Телогрею повесь вон, на вешалку.
— Ага.
— Андрей… Ты ведь у нас грамотный? Писать умеешь?
Главное сейчас было не спугнуть парня, ибо кто бы знал, что он тогда выкинет?
— Ну-у, могу, — усевшись, парника кивнул, светлые глазенки его испуганно забегали… Или просто так показалось? Эх… как бы раньше времени не догадался.
— Вот что, Андрей… Нужно карточки заполнять на больных. Только там надо писать разборчиво и красиво. Самому то мне времени нет совсем, помощник нужен. Вот и посмотрим… Бери-ка бумагу, перо… Да чернильницу-то подвинь поближе — закапаешь! Готов?
— Да!
— Ну, пиши тогда… «Я свободен… словно птица в небесах…». Написал? Молодец. Иди, чисти дальше… Да, Аглае скажи — путь зайдет.
Узнав у санитарки адрес травницы Матрены, доктор вновь надел пальто и шапку. Слава Богу, травница жила недалеко, возле церкви.
Кода Иван Палыч подошел к плетню, старушка как раз возилась во дворе — складывала колотые дровишки в поленницу. Проворная такая старушка, вовсе не ветхая. Да какая там старушка? Поди, и шестидесяти еще нет.
— Матрена? — подойдя ближе, позвал Иван Палыч.
За забором вскинулся, залаял пес. Обычная пегая, с рыжими подпалинами, дворняга. Но большая, зубастая… Такой попадись на зуб!
— Яшко, цыть!
Женщина обернулась… и, бросив дрова, принялась часто-часто креститься.
— Матрена, я ваш доктор!
— Я ведаю, ведаю…
— Мне бы с вами поговорить! Знаете, не берите больше святой воды из колодца у Рябиновки! Вода-то заразная. Там эпидемия, понимаете? Тиф…
— Водица свята, свята…
Махну рукой, травница скрылась в избе. Снова залаял пес.
— Вот и поговорили, — подал плечами доктор. — Что ж, придется еще разок навестить. Может, удачнее сложится.
— Баба Матрена у нас нелюдима, Иван Палыч! — за спиной вдруг послышался звонкий девичий голосок.
Доктор обернулся… и тут же улыбнулся, увидев знакомую девушку — из тех, что помогала Аглае в больнице. Лет пятнадцати, худенькая, но румяная, с круглым курносым лицом. Валенки с галошами, приталенный собачий полушубок — экая модница! Из-под вышитого шерстяного платка — толстая светлая коса с синею лентой.
— Здравствуй, Глафира! Спасибо, что заходишь.
— Ништо-о! А вы, коли к Матрене-травнице, так лучше батюшку нашего попросите, отца Николая, — вдруг посоветовал девчонка. — Он ей скажет, и она вас послушает. А та-ак… Пустое дело! Не любит она чужих… Так-то баба Матрена — хорошая, добрая. А вот другая травница, Марфа, чистая ведьма! Недаром волчий треух носит. Говорят, заговорами-наговорами не брезгует все время у кладбища ходит. Уж сколько отец Николай ей говорил — куда-а там!
«Какой же я чужой?» — хотел было спросить доктор, но, раздумал и, махнув рукой, поспешил к церкви.
Молодой — лет тридцати — мужчина в рясе как раз возился на церковном крыльце — что-то подкрашивал.
— Отец Николай? Здравствуйте.
— И вам не хворать, сын мой, — лицо священника, обрамленное рыжеватой бородою, оказалось вполне симпатичным, серые глаза смотрели доброжелательно и прямо. — Вы же доктор? Слышал про вас… А я здесь недавно… с фронта…
Тут только Иван Палыч заметил, что правая рука священника как-то плоховато двигается. Верно, ранен. Списали.
Как бы начать разговор о травнице?
— Это ваши журналы у кузнеца Никодима?
— А, про фотографии! — улыбнулся батюшка. — Мои. Грешен, балуюсь. А на войне вот, пригодилось. Тоже пришлось снимать… Даже, не поверите, с аэроплана! Господи, что же я… Вы ведь в храм Божий! Пожалуйста, проходите. Желаете свечку поставить?
— Обязательно! Один вопрос… Не знаете такую бабушку Матрену?
— Матрену-травницу? Конечно, знаю, — кивнув, священник потеребил бороду. — Своеобразная женщина, правду сказать. Но, в душе у нее — Христос! Не как у иных… Так у вас к ней какое-то дело?
Доктор честно рассказал обо всем. О тифе, о возможности заражения, о «святой водице»…
Отец Николай выслушал все на полном серьезе:
— Понял вас, Иван Павлович. Обязательно поговорю. Сегодня же. И не только с Матреной.
Конечно же, Артем зашел в церковь. Помолился, уж как умел, поставил свечки. Благостно все вышло, красиво. Даже дьячок, и тот нынче оказался трезвым. Верно, под влиянием батюшки.
Выйдя из церкви, доктор прошел мимо кладбища и тут, на узенькой заснеженной тропке, повстречал неприветливую старуху в старом овчинном полушубке и в волчьей шапке — треухе.
Не про нее ли предупреждала Глафира? Как ее… Марфа, ведьма… Так видел ее уже… Говорят, она и в больничку раньше травы носила. Раньше…