Дорога, узкая и ухабистая, вилась змеей через поле. Ветер, ледяной, как сталь, хлестал лицо, пробираясь под воротник. Осень наступала на Зарное, уверенно отвоевывая территории, погружая их в грязь и промозглый холод.
Поле довольно быстро кончилось, лес обступил дорогу плотной стеной. Стало заметно холоднее и сыро. Дневной свет, серый и слабый, тонул в чаще, и тишина, нарушаемая лишь рёвом мотора, давила на мозги.
Парень гнал мотоцикл и тот злился под ним, не желая ехать в такие дебри. Доктор и сам не горел желанием ехать сейчас в Рябиновку — дел в Зарном хватало. Но нельзя бросать село, которое нуждается в помощи. Если там и вправду есть больные с тифом, то нужно принять ряд мер, чтобы не допустить распространения болезни.
Мотоцикл зарычал громче, натужней. Иван Палыч даже удивился — никогда так мотор не работал. А тут…
Из выхлопной трубы раздался хлопок, мотоцикл совсем по-человечески закашлялся, потом чихнул и… заглох.
— Что за черт⁈
«Дукс» дёрнулся и встал, колёса увязли в земляной каше. Тишина леса, густая и тяжёлая, сразу же навалилась, как могильная плита.
Иван Палыч, выругавшись, спрыгнул. Включил зажигание, принялся заводить мотор. Но тот упорно не хотел работать.
«Бензин закончился⁈ — парень проверил. Нет, горючего хватало. — Тогда что? Свеча? Карбюратор? Тут людей не знаешь чем лечить, а еще техника капризничает, ломается!»
Этого еще не хватало.
Иван Палыч в сердцах стукнул кулаком по рулю. Огляделся. Что делать? Идти пешком? Рябиновка в пяти верстах, пешком — часа два, с саквояжем — дольше. Еще светло, но скоро и темнеть начнет. Возвратиться? Не хотелось бросать технику. Но делать нечего. Возвращаться — не вариант. Нужно дотопать до Рябиновки, осмотреть больных, а потом попросить помощи с мотоциклом — взять хотя бы телегу, перетащить транспорт обратно до Зарного, где они с кузнецом дадут ума движку.
Иван Палыч двинул дальше по дорожке.
Саквояж бил по бедру, как маятник, отсчитывающий минуты. Тяжелый, зараза.
«Вот тебе и железный конь! Не ломается, не подведет!» — ворчал доктор, пробираясь вперед.
— Еще ветки эти!
Незапланированная прогулка не приносила радости. Еще бы! В такую погоду хозяин собаку не выпустить, а тут…
Низкий, гортанный рык, едва уловимый, но острый, как лезвие, заставил замереть и забыть мгновенно обо всем. Парень остановился. Рука невольно сжала ремень саквояжа.
Рык повторился.
Иван Палыч медленно повернул голову, взгляд скользнул по теням. На тропе, в десяти шагах от него, стоял волк. Матерый.
Пепельная шерсть вздыбилась на холке, желтые глаза, похожие на огоньки керосинки, не мигая наблюдали за человеком.
Волк оскалился. Тягучая ниточка слюны медленно свесилась с нижней губы. Уши, вздыбленные, настороженные, улавливали каждый шорох и едва заметно подрагивали.
Вот ведь…
«Скальпель! — блеснула мысль. — В саквояже есть скальпель! Им можно отбиться!»
Конечно, это было безумием — выходить на волка с одним скальпелем. Но лучше попытаться использовать этот маленький шанс, чем смиренно погибнуть от клыков зверя.
В лесах Зарного волки были не редкостью, особенно в голодные зимы, когда добыча уходила глубже, человек в такие моменты становился целью. Этот зверь, чувствующий приближение суровой зимы, наедался мясом впрок. И одинокий заблудший человечишка был идеальной добычей для него.
Иван Палыч с трудом подавив страх, выпрямился. Нельзя показывать зверю, что боишься его.
Волк зыркнул на человека, угрожающе, прямо в глаза.
Доктор не отвел взгляда.
Битва началась без слов, без движений — только взгляды, как клинки, скрестились в морозной тишине. Парень знал: бежать нельзя, кричать — еще хуже. Волк, чуя слабость, бросится, а его клыки разорвут быстрее, чем пуля.
Иван Палыч шагнул вперёд. Медленно, очень медленно.
— Пошёл прочь. — Также медленно прорычал доктор, не отводя взгляда.
Волк дрогнул, его уши прижались, но он не отступил, его лапы, широкие, как лопаты, вмяли грязь. Прыгнет? Или нет?
Стоять, не дергаться! Не подавать страху. А если прыгнет, то…
Парень понимал, что не успеет выхватить скальпель, но намеревался уклониться от выпада, а уж потом лезть за оружием. И драться. До последнего.
Так же не отводя глаз, доктор шагнул ещё вперед. Зверь зарычал громче, шерсть встала дыбом.
Чувствуя, как пот стекает по спине, доктор рявкнул:
— Прочь, я сказал!
Волк замер. Такого поворота событий он явно не ожидал и сейчас размышлял как поступить дальше. Рискнуть? Сразиться с двуногим? Или отсутпить?
Зверь, мотнув головой, все же отступил на шаг, затем ещё, его глаза горели, но лапы, медленно, понесли лохматого назад.