— Дохтур… река… тонет кто-то… коровка тонет…
Артём, сжав её руку, тихо ответил:
— Тише, лежите. Давайте воды попьем, вам нужно.
Следующему пациенту Фёдору, стало чуть лучше — жар спал, розеолы на боках побледнели.
— Иван Палыч, выживу? Сын ждёт… — спросил он, завидев доктора.
Артём, проверив пульс, кивнул:
— Держись, Фёдор. Ты сильный, выживешь. Спи, сон лечит и сил дает.
Еще двое спали, хоть и были все в холодном поту и хрипели во сне.
«Эх, вакцина нужна, — подумал доктор, оглядывая полную палату. — Срочно нужна!»
Завершив обход, Иван Палыч вошёл в приёмную. В углу, у стола, сидел Гробовский, сутулый и уставший. В блеклом свете лампы он напоминал корень дерева, который зачем-то сюда притащило неведомой силой.
— Петр Николаич, ночь на дворе, — сказал доктор. — Ехали бы уже домой. Спать надо. Все со мной будет в порядке и никто сюда не войдет, не надо меня караулить.
Гробовский фыркнул, отмахнулся.
— Что там делать, Иван Палыч, дома? Ни котенка, ни ребенка. Пустая комната. Да и бессонница замучила, глаз не сомкну. Лежу, думаю — Сильвестр, морфин, Воронов… Лучше тут, с тобой, дело толковать. Вдвоем все веселей. Садись, потолкуем, как гада прижать. Я вот и чайничек поставил — ты уж не ругайся, что хозяйничаю как у себя дома.
Иван Палыч сел, отхлебнул горячего чаю. Удивленно приподнял брови.
— С коньяком?
— Только чтобы кровь разогнать, Иван Палыч. И согреться. Но если не одобряешь, то я тебе обычного…
— Нет уж! — улыбнулся доктор. — Какой дали — такой и буду пить!
— Это правильно!
Некоторое время пили чай, потом Гробовский сказал:
— А что, Иван Палыч, помощница твоя домой ушла?
— Аглая что ли?
— Да, она самая. Вроде ее же сегодня смена.
— Домой отпустил ее. Мне реакцию нужно смотреть в лаборатории — высев сделал бактерий, контроль нужен. А что?
— Да, так, просто… — отмахнулся Гробовский. — Просто спросил.
— Алексей Николаич, я вот что тут подумал. Сильвестр скользкий, как угорь. Отпечатки — это конечно хорошо. И если они совпадут, то дело выгорит. А если нет? Если не получится с отпечатками? Мало ли — стерлись, размазались. А суду нужны доказательства, железные, чтоб не отвертелся. Надо поймать его за продажей морфина, с поличным, чтоб ни уезд, ни связи не спасли. Мне просто за Андрюшку тревожно. Как бы этот Сильвестр парня не угробил.
— Верно, Иван Палыч, говоришь. Поймать с поличным — это идеально. Подловить его в трактире, где он Субботину склянки толкает, или у лабаза, где спирт прячет. Но как? Нужен свидетель, а лучше — вещдок, что в суде засияет, как штык на солнце. Понимаешь?
Артём замер, глаза вдруг загорелись. Улыбнувшись, он с лёгкой хитринкой произнес:
— Вещдок, говоришь? А что, Алексей Николаич, если тайную слежку устроить и Сильвестра сфотографировать? Как тебе такой вещдок? Прямо за преступлением — с морфином, с деньгами, с Субботиным. Фотография — козырь, от неё не отвертишься, суду яснее некуда.
Гробовский вскинул брови.
— Сфотографировать? Иван Палыч, ты что, в синематографе? Где я тебе фотографа выпишу? Это ж дорогое дело — аппарат, пластинки, мастер, что не сплошает. В отделе знаешь какая очередь на них? Да мне бумаг придется заполнять столько, чтобы выписать его. И еще месяц потом ждать, — он замотал головой. — Нет, не получится.
Доктор улыбнулся шире.
— А и не нужно никого выписывать. У нас в селе свой фотограф есть! Батюшка Николай, что на велосипеде зимой носится. Он камерой балуется, снимки делает — церковь, крестины, даже Аглаю раз щёлкнул. Поговорим с ним, попросим. Думаю, не откажет. Да и мы рядом будем, в случае чего.
Гробовский задумался.
— А что? — словно пробуя на вкус эту идею, произнес он. — Будь у нас фотография, да отпечатки в придачу — тогда Сильвестру точно не отвертеться! Отличная идея, Иван Палыч! Молодец! А что, братец, давай еще по рюмочке чая за это дело?
Когда Иван Палыч вернулся со второго ночного обхода, Гробовский уже мирно спал в кресле, свернувшись калачиком. Доктор не стал его беспокоить и решил сходить в лабораторию проверить как протекает процесс вызревания.
В кладовой было душно. Температуру держали нужную — 37°C. Стол походил на алтарь — на нем, словно подношения богу врачевателей, разместились склянки, мензурки и чашки с агаром.
Прикрыв дверь, доктор зажёг спиртовку, голубое пламя дрогнуло, осветив тетрадку с расчётами.
Артём вытер руки спиртом, взял чашку с агаром, внимательно осмотрел. На питательной среде появились темные точки — уже хорошо.