Штольц улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
— Иван Палыч, привычка у меня такая — утро и вечер на воздухе проводить. Дышится легче, знаете ли. Тем более в такую прекрасную погоду!
Он развёл руками, будто любуясь пейзажем.
Гробовский, пыхтя впереди, обернулся:
— Это вы про что, ротмистр? Про нашу то погоду так говорите? Погода — дрянь, пасмурно, холодрыга, того и гляди метель начнётся!
— Вполне себе замечательная, — продолжил настаивать Штольц. — Воздух — просто прекрасен!
Доктор, прищурившись, посмотрел на Штольца. Прекрасная погода? Когда снег липнет к сапогам, а нос краснеет? Странный он, этот прибалтиец. Не Рига ли в его прогулках мерещится?
— По мне — так полная дрянь, — махнул рукой Гробовский.
— Каждому своё, Алексей Николаич, — невозмутимо ответил Штольц. — В Лифляндии, бывало, и в бурю гулял. Освежает мысли. А вы господа, — он глянул на Гробовского и доктора, — тоже гуляете?
— Гуляем, — ответил поручик, красноречиво зыркнув на доктора. — Просто гуляем. А теперь вот пора бы уже и зайти в дом — погреться.
Компания свернула к больнице. Гробовский, ускорив шаг, явно спешил внутрь — не столько из-за холода, сколько в надежде перекинуться парой слов с Аглаей. Его усы шевельнулись, выдавая нетерпение.
— Иван Палыч, — тихо сказала Анна, взяв того под ручку, — вы обещали рассказать про свою вакцину. Как дела? Или всё ещё воюете с микробами?
Доктор вздохнул, потирая переносицу.
— Воюю, Анна Львовна, и пока проигрываю. Бактерии, черти полосатые, не растут, как надо. Агар, желатин — всё пробовал, а они дохнут. Словно им чего-то не хватает, капризные, как барышни на балу.
Гробовский, услышав разговор, хмыкнул:
— Может, их самогоном полить, Иван Палыч? Вон Яким как на нем существует, практически цветет и пахнет!
Он рассмеялся, но тут же кашлянул, заметив строгий взгляд Анны.
Штольц, шедший сзади, вдруг подал голос:
— А вы, доктор, не пробовали среду послаще?
— Ну скажете тоже, Штольц! — проворчал Гробовский. — Что им, конфет насыпать в миску?
— Бактерия — это ведь, по сути, что? Живой организм, — продолжил тот развивать свою мысль. — А каждый живой организм любит сладкое.
— Не каждый! — вновь проворчал Гробовский. — Я вот сладкого не ем!
— Потому что вы, Алексей Николаевич, не организм! — улыбнулся Штольц. — Вы — махина, военный! Вас порохом кормить нужно!
— Это верно! — улыбнулся вдруг Гробовский, польщенный такой тонкой лестью. — Порохом — это верно сказано! На нем и вырос!
Иван Палыч же уже не слушал их разговор, он замер, будто его током ударило. Глюкоза! Как он не подумал об этом раньше? Агар с желатином слишком скудный, а тифозные бациллы, видать, привередливые.
— Господин Штольц, — медленно сказал он, — а ведь вы правы. Глюкоза может дело поправить. Только где её взять?
— Известно где — в яблоках! — тут же оживился ротмистр.
— Нет, — покачал голов доктор. — В яблоках, помимо глюкозы, много примесей — калий, натрий, железо, цинк. Но даже не это главное. В фруктах присутствует много органических кислот — яблочная, лимонная, аскорбиновая. Все это агрессивно будет влиять на рост бактерий. Нужна чистая глюкоза. В аптеке у нас разве что йод да спирт. Придётся в город ехать, в губернскую аптеку.
Анна, заинтересовавшись, спросила:
— И что, эта… глюкоза поможет вакцину сделать? Спасёт от тифа?
— Если бактерии вырастут — да, — ответил Иван Павлович, вдруг оживившись. — С вакциной мы карантин снимем, больных меньше станет!
Доктор даже остановился.
— А знаете что? Я прямо сейчас поеду!
— Сейчас⁈ — разом удивились все.
— Иван Палыч, голубчик, ну ты чего? — растерялся Гробовский. — Повремени. Видишь, как неспокойно? Стреляют… — он хотел напомнить про Митрия, но, увидев Анну Львовну, не стал ее тревожить. — Останься.
— Не могу ждать, Алексей Николаевич! Время теряю. Да ты не переживай, я мигом — на мотоцикле сгоняю.
— Да ты совсем сдурел! — Гробовский подошел ближе и зашептал почти в самое ухо: — Неспокойное нынче время! Человека вон убили, который на тебя похож. А ты один разъезжать собрался. Охота идет!
— Алексей Николаевич, пойми, дело важное — вакцина. Не терпит отлагательств. Если сегодня все привезу, успею на ночь поставить новую партию, а к завтра уже видно будет — сработала ли идея. Понимаешь?
— Тогда я с тобой! — ответил Гробовский, с тоской поглядывая на больницу, в которой сидела Аглая.
— Останься, Алексей Николаевич, — сказал доктор. — С гостями лучше поболтаете, с Аглаей…