Кстати, еще одна особа имелась… Тоже, из самых верхов…
— Леонид, здесь есть телефонный аппарат?
— Конечно! Ммм… жжж… — куратор быстро дожевал пышку. — Говорю — в секретариате и в ординаторской.
— Я могу позвонить?
— Прошу, Иван Палыч! Пожалте…
Куратор лично проводил доктора в небольшое, вытянутое в длину, помещение. Изящные диванчики в стиле рококо, такого же типа столик, ширма с японским рисунком… А вот топчан — обычный, такой же, как и в Зарном! Наверное, именно на таком уколы делать сподручнее. Ничто не отвлекает.
— Вот!
Следа от дверей, на круглом столике, сверкал черным эбонитом и хромом изящный телефонный аппарат — настоящее произведение искусства. Рядом приткнулось резное полукресло…
Поблагодарив Иванькова, молодой человек уселся в кресло и, сняв трубку, покрутил ручку аппарата.
— Телефонная станция! — отозвался звонкий девичий голосок.
— Здравствуйте! Девушка… мне, пожалуйста, номер…
Вытащив из кармана бумажку, доктор продиктовал номер.
— Улица Гороховая, дом… Квартира господина Свидерского? — уточнила телефонная барышня.
— Да, да! Так.
— Соединяю…
Похоже, трубку взял лакей. Выслушав, вежливо попросил подождать.
Иван Палыч ждал минуту три. В трубке слышались чьи-то отдаленные голоса, музыка… А вот и шаги! Шелест…
И нежный голосок:
— Да! Алё, алё! Слушаю…
— Антонина Аркадьевна? — на всякий случай уточнил доктор.
— Да, это я. Говорите!
— Вас беспокоит э… по поручению вашей подруги…
— А, Ксюшечка! — собеседница явно обрадовалась. — Да-да, она телефонировала, предупреждала… Давайте встретимся в бистро! На Екатерининском, у Казанского… Там такой чудесный французский кафе-шантан, «Le Ange Jaune» — «Желтый Ангел»… Знаете?
— Найду!
— Вот туда и подъезжайте. До встречи, любезнейший господин доктор!
Как лучше добраться до места встречи, молодой человек уточнил у куратора.
— Правда, мне еще надо сначала домой… ну, на Сенную…
— Домой мы вас доставим, — приложив руку к сердцу, заверил Леонид. — А оттуда недалеко. Раньше могли бы поехать на автобусе за девять копеек. Остановка как раз напротив вашей парадной. Увы, линия закрылись давно… Война.
Забежав на квартиру, немного отдохнул — время позволяло — и, прихватив заветную баночку — выскочил на улицу, ловить «лихача» или даже, черт с ним, «ваньку». Рядом, у булочной собрался народ: интеллигентного вида мужчины в котелках и пальто, дамы в изящных шубках, но без излишеств. Средний класс. Впрочем, вот подошли и двое парней вполне рабочего вида — в картузах и полушубках.
Никто не молчал, все о чем-то говорили, видать многие здесь были хорошими знакомыми.
— Вы были вчера на премьере? О, это шарман!
— Знаете, вчера закрылась моя любимая кондитерская! Там, на Большой Морской.
— Так что вы хотите — война! Скоро все закроется…
— Говорят, что…
— А вот в газетах пишут…
— Господа, как вам Милюков? Опять ведь учудил в Думе!
— О, господа! Мне кажется, господин Керенский способен куда как на большее, нежели господин Милюков!
— А вы слышали, что Распутин…
— Извозчик! Э-эй!
— Куда изволите, барин?
Доктор назвал адрес. Погнали…
Сойдя у Казанского, Иван Палыч повернул направо и, немного прошагав вдоль канала, обнаружил искомое кафе. «Le Ange Jaune» — «Желтый Ангел».
Совсем рядом с Банковским мостиком.
До встречи еще оставалось время, и Артем с удовольствием прогулялся до Невского. К вечеру распогодилось — ветер почти утих, потеплело, за пеленой нежно-палевых облаков угадывалось скромное петербуржское солнце.
Конечно же, молодой человек устроился к кафе пораньше. Заказал газету и кофе. Сделал горячий глоток, а вот газету развернуть не успел.
— Иван… Павлович?
К столику подошла очаровательная девушка лет двадцати, в узкой длинной юбке и приталенном модном пальто с меховым воротом. Ярко-голубые глаза, изящная прическа, вуаль, зимняя шапочка с синим пером и брошью.
— Да, я… — вскочив, неуклюже поклонился доктор. — А вы — Антонина Ар…
— Тсс! — присаживаясь за столик, девушка приложила палец к губам. — Не надо говорить лишнего. Мы ведь с вами друг друга узнали.
— Что угодно мадемуазель? — неслышно подкрался официант.
— Гм… — барышня наморщила лобик. — Пожалуй, чашку шоколада… и пышки!
Так вот она какая — фрейлина! — восхищался про себя Иван Палыч. Придворная дама. Знатная из знатнейших. Особа, приближенная к императору… точнее — к императрице! Ох, доктор, доктор — куда же тебя занесло? Смотри, не опали перья!