В лекторной было шумно. Дополнительный доклад Ивана Палыча, после успеха прежних, собрал полный зал — врачи, газетчики, офицеры с фронта. Даже легкораненые пришли, хотя и мало что понимали в инфекциологии.
После доклада, в ординаторской, его перехватил интерн Леонид Лебедев, подвижный как воробей и веселый.
— Иван Палыч, вы нынче герой! — по свойски хлопнул он по плечу доктора. — В «Вечернем Петрограде» пишут: «Земский Кулибин»! Ребята обсуждают, а я говорю, что знаю вас лично! Представляете какой ажиотаж был? Вот, принес вам выпуск. Почитайте. Да в Зарное отвезите, покажите — пусть село знает своих героев. Небось уже охота уже назад? Суета тут.
Артём улыбнулся.
В Зарное уже и в самом деле хотелось вернуться — скучал. И по больнице, и по Анне, и по остальным знакомым и друзьям.
— Охота, — кивнул доктор. — А ты как? Местный? Или тоже приезжий? В столице нет скуки?
Лебедев хмыкнул, присев на топчан.
— Скука? Война, госпиталь полный, раненых возят. Какая уж тут скука? Не до нее. Еще и шпионы…
— Какие шпионы?
— Самые обыкновенные. Засылают сюда. Для разных дел. И диверсии бывает устраивают. А что ты хотел? Время такое сейчас, не спокойное, — интерн пожал плечами. И вдруг, чуть подавшись вперед, тихо сказал: — Кстати, Иван Палыч, насчет времени. Вы осторожней будьте. Врачей сейчас на фронт гребут пачками. Вы земский доктор, могут и забрать.
Он тяжело вздохнул.
— Только вот мне не охота, чтобы вас забрали. Вы науку двигаете, прорывные методы изобретаете — а вас могут в окопы, к тифу с дизентерией. Таланты беречь надо!
Иван Палыч рассмеялся.
— Польстить решил?
— Нет! Я искренне, Иван Палыч! Хотите, подсуечусь? Знаю человечка в военном приказе, можно вопрос решить, чтоб в Зарном остались. Отсрочку выпишут.
Артём напрягся.
— Спасибо, Лёня, но не надо, — твёрдо сказал он, глядя в глаза Иванькову. — Будь как будет. Если судьба случится — поеду. А нет — останусь с больными.
Ивану Павловичу показалось, что так будет правильней. Ведь и сюда, в этот мир, попал он тоже не по собственной воле.
Леонид прищурился, покачал головой.
— Эх, какой вы, доктор! Выбор ваш уважаю, но скажу честно — вам тут надо быть, изобретать, придумывать. Ну, моё дело предложить. Он хлопнул себя по колену.
— Еще раз спасибо, — кивнул Иван Палыч. — И знаешь, я наверное на сегодня откажусь от посещения медицинского музея и ужина — устал. Да и есть еще дела, поважней.
Вечером с Антониной встретились у привычного уже кафе «Le Ange Jaune», откуда взяли фаэтон и куда-то долго ехали, через дворы и закоулки.
— Антонина Аркадьевна, куда направляемся? — Иван Палыч поправил воротник, оглядываясь. — Не тот маршрут, где Григорий Ефимыч живет. Или он с места на места? Чтобы недруги не выследили?
Фрейлина обернулась, улыбнулась.
— Ох, Иван Палыч, не торопитесь! Всё узнаете. Всему свое время!
— Что за тайны?
Антонина хмыкнула, отмахнувшись.
— Уверена, вам понравится!
Они свернули в подворотню, к доходному дому без вывески. Антонина постучала в дверь условным стуком. Дверь скрипнула, старуха в чёрном платье, не говоря ни слова, впустила их. Внутри пахло воском и ладаном, коридор тонул в полумраке. За тяжёлой портьерой слышались шёпоты.
— Где это мы? — доктор остановился. — Антонина, что за место?
Она обернулась, глаза блестели в свете свечи. Девушка чуть робела.
— Иван Палыч, я взяла на себя смелость и некоторую дерзость сделать вам небольшой сюрприз. Я видела с каким интересом вы к потустороннему тянетесь, к необычному! У вас прям глаза горели, когда вы с Григорием Распутиным разговаривали. Это место, куда я вас привела… тайное общество! И сегодня как раз будут проводить спиритический сеанс!
— Что⁈ — не смог сдержаться доктор. — Спиритический сеанс? Ну что за чушь⁈
— Ах, Иван Палыч, вы еще ни разу ту не были, чтобы так отзываться об этом! Пойдёмте, давайте для начала хотя бы зайдем.
Доктор не хотел заходить, но Антонина ловко подхватила его под руку и повела по коридору в комнату.
В самом салоне, освещённом свечами, сидели люди — дамы в вуалях, мужчины в сюртуках, старик с тростью. На столе — хрустальный шар, рядом — блюдце с буквами.
«Ну что за пошлость⁈» — подумал доктор.
В углу, у занавеси, стоял высокий мужчина с бородой, в чёрном фраке, глаза его сверкали. Все здесь отдавало такой наигранной театральностью, что Иван Палыч невольно сморщился.
Однако же остальные, кажется, воспринимали все вполне серьёзно.