Антонина коснулась локтя доктора, шепнула:
— Иван Палыч, не робейте! Тут знатные люди — графы, фрейлины, тайный советник из Сената. Все ищут… за гранью.
— Что ищут то? — не смог сдержать улыбки доктор.
— Истину, — многозначительно ответила девушка.
— Так ведь… истина где-то рядом! — зловещим шёпотом ответил врач, вспоминая любимый сериал. И сам не смог сдержать улыбки — хохотнул.
— Пойдёмте, познакомлю вас с главным человеком общества.
Она повела его в угол, где стоял высокий мужчина с вьющейся бородой и загадочным взглядом.
— Медиум! — с ноткой важности прошептала Антонина и многозначительно показала пальцем в потолок.
Медиум был худ, в чёрном фраке, с длинными пальцами, унизанными перстнями. Лицо его, бледное, с резкими скулами, казалось мраморным, глаза, выцветшие, рыбьи, смотрели на всех с грустью и тоской.
На шее медиума висел медальон с каббалистическим знаком. Трость с набалдашником в виде змеи в руках старика шибко смахивала на ярмарочный реквизит, и Артём еле сдержал ухмылку.
— Иван Палыч, позвольте представить, — произнесла Антонина. — Это Евграф Порфирьевич Вельяминов-Небожин, верховный адепт ордена Лунного Света, теософ, спирит, последователь Блаватской! Он говорит с иными мирами. Евграф Порфирьевич, это доктор Иван Павлович Петров, из Зарного. Очень известный доктор, о нем, между прочим, газеты писали.
Сдержать улыбку было очень сложно.
— Простите, а вы самый верховный адепт ордена Лунного Света? Или над вами кто-то еще есть? — переспросил доктор.
Вельяминов-Небожин склонил голову, перстни блеснули.
— Чувствую в вашем вопросе сарказм, — промурлыкал он.
— Не сочтите за грубость, но я правда очень скептически отношусь к спиритическим сеансам, потому что…
— И зря! — перебил его медиум. — Очень зря. Прошу вас остаться и увидеть все собственными глазами. И тогда вы разубедитесь во всем сами.
«Цирк да и только!» — подумал Артем.
— Иван Палыч, я прошу вас — остаться, — сказала Антонина.
— Ладно, Евграф Порфирьевич, поглядим, что ваши духи наболтают, — нехотя согласился доктор.
Медиум прищурился, будто учуял насмешку, и указал на стол. Антонина подтолкнула доктора к стулу.
— Иван Палыч, не сомневайтесь! Евграф Порфирьевич отличный медиум! Садитесь.
Расселись за огромным круглым столом. Лица у всех напряжённые, ждущие.
Сеанс начался.
Евграф Порфирьевич долго водил руками над свечом, потом тряс головой.
— Входит в транс, — пояснила Антонина.
— Духи — явитесь! — гробовым голосом произнес медиум и все замерли. — Чувствую контакт! Явились! Кто первый?
Пожилая женщина в черном вздрогнула, дрожащим голосом произнесла:
— Мой муж… полковник Вячеслав Игоревич… погиб в Галиции. Прошу, вызовите его!
Она протянула ему десять рублей одной купюрой, медиум привычным быстрым жестом спрятал деньги в карман. Потом закрыл глаза, прошептал:
— Дух полковника, явись к нам…
Повисла тягучая пауза, было слышно только как потрескивают свечи. Вдруг за портьерой послышался шорох, кто-то зашаркал ногами. Все замерли. Скрипучий голос, словно из могилы, протянул:
— Ма-а-рия…
Вдова ахнула, побелев, и едва не сползла со стула.
— Он! Это он! — всхлипнула она.
Старик с тростью перекрестился.
— Теперь верите? — одними губами прошептала Антонина, сжав руку Артёма.
Артём прикрыл рот платком — чтобы не захохотать в полный голос.
«Шарлатанство! Помощник за занавеской шепчет в трубу. Хоть бы дым какой-то для пущей убедительности пустили. Топорная работа. Блаватская бы такого адепта в цирк отправила!»
Вельяминов-Небожин, заметив его движение, прищурился, глаза сверкнули злостью.
— Духи не терпят сомнений! — рявкнул он, вставая. Переигрывая, он воздел руки выше, голос задрожал: — Полковник, говори громче! Назови врага, что тебя сгубил!
Он закатил глаза, перстни звякнули, трость со змеёй упала на пол. Гости ахнули.
«Ну и актёр! Станиславский бы поверил!»
Но тут Вельяминов-Небожин замер, лицо исказилось. Он схватился за сердце, хрипло выдохнув:
— Духи… они… — и рухнул на пол, задев стол.
Закричала вдова, сочтя это происками потусторонних сил, гости повскакивали с мест.
— Евграф Порфирьевич! — вскрикнула Антонина. — Духи завладели им! Убили его!
Иван Павлович рванулся к медиуму.
— Жив, но пульс слабый… — пробормотал доктор.
— Сердце, — выдохнул верховный адепт ордена Лунного Света, доставая из внутреннего кармана жилетки пузырек с пилюлями — не волшебными, обычными, сердечными. — Работа нервная.