Он вытряс две таблетки и, запрокинув голову, проглотил их.
— Еще какая нервная! — улыбнулся Иван Павлович.
— Духи, они силу тянут… Общение с иным миром не каждому дано! — Его рыбьи глаза уставились на гостей, ища сочувствия.
— Чушь собачья! — буркнул Иван Павлович, резко вставая. Внутри вдруг все забурлило от злости. — Шарлатанство! Таблетки от сердца, духи… Тьфу! Антонина Аркадьевна, я ухожу. — Он оттолкнул стул и, не глядя на ошеломлённые лица, двинулся к выходу.
В коридоре его догнала Антонина.
— Иван Палыч, постойте! — Она схватила его за локоть. — Зачем так? Евграф Порфирьевич — медиум известный, сам граф Толстой к нему хаживал! А вы…
— А я, пожалуй, откажусь от такого удовольствия.
— Иван Палыч…
— Антонина Аркадьевна, хватит! Шарлатанство это. Сплошное надувательство. Неужели вы не видите? Или хотите быть обманутой? Простите, но я… в Зарное возвращаюсь. Петербург утомил. Слишком утомил. Прощайте.
Коротко кивнув, он вышел на улицу. Поймал извозчика, сел в карету. Кучер щёлкнул вожжами, и колёса застучали по булыжникам. Дома доктор быстро собрал вещи и направился на вокзал. Нагостился, пора возвращаться домой.
На Николаевском вокзале гудела толпа: солдаты, купцы, бабы с корзинами. Иван Палыч стоял у перрона, пар от дыхания клубился в морозном воздухе. Петербург остался позади. Хватит. Славы хлебнул — и достаточно. Пора в Зарное. Аглая, небось, пирожки печёт, Анна ждёт — не дождется. Вот там и место ему.
Вдали раздался густой гудок, поезд, пыхтя, подкатил к перрону. Пассажиры хлынули из вагонов.
Вдруг в толпе, мелькнула знакомая шинель.
Гробовский!
Показалось? Да нет же, он! Точно он!
— Алексей Николаич? — ахнул Иван Палыч. — Ты ли это? Вот так встреча! Ты как здесь оказался? Какими судьбами? По службе что ли? А чего не предупредил?
— Иван Палыч, а ты что же, меня встречаешь? — растерялся Гробовский, явно не ожидая увидеть тут доктора. — Я же никому не говорил… инкогнито тут. Ты же вроде должен только через два дня ехать назад?
— Должен, — кивнул доктор. — да вот решил сейчас. Устал.
— Как же хорошо, что встретились, не разминулись.
— По делу что ли?
— По делу, — сурово кивнул Гробовский. — И дело это тебя касается.
— Что случилось?
— Отойдем в сторонку, Иван Палыч.
Они отошли к лавочке, на которой сидела бабушка — продавала калачи.
— Ситуация одна приключилась, — произнес Гробовский.
— Какая?
— Нехорошая, — после долгой паузы ответил Алексей Николаевич. — Нехорошая и непонятная. И непонятного в ней одно — как такое вообще могло случится!
— Да что произошло⁈ Загадками какими-то говоришь, Алексей Николаевич, ей-богу!
Гробовский посмотрел доктору прямо в глаза и севшим голосом ответил:
— Сильвестр сбежал…
Глава 16
Они возвращались вместе, в одном купе. Почти сразу же Гробовский рассказал подробности о том, как сбежал Сильвестр.
— Представляешь — убил конвоира! И на стене — в тюрьме же — кровью написал: «Найду!» Понимаешь, Иван Палыч, я думаю, это он тебе угрожает!
— Да полноте! — нервно рассмеялся доктор. — Почему же мне-то? Может — вам?
— Может… — поручик посмотрел в окно, на пробегающие мимо унылые заснеженные пейзажи. — Но, на тебя он всё же сильнее обижен! Понимаешь, я — сыскарь, у меня служба такая — всяких гадов ловить. Ты же — совсем другое дело. К тому же, помнишь что он тебе тогда говорил, у моста? Что ж, предупрежу Лавреньтева с Деньковым. Уж, не беспокойся, Иван Палыч, без пригляду тебя не оставим.
— Да я и не беспокоюсь, в общем…
— И зря! Такой человек, как Сильвестр, обид не прощает! Кстати, это не настоящее его имя, а кличка. Помнишь, мы дактилокарту его в Москву посылали? — хитро прищурившись, Гробовский склонил голову набок.
— Ну? — заинтересовался доктор. — Не тяни, Алексей Николаич!
— Есть он у них! — поручик хлопнул ладонью по вагонному столику, словно бы прибил муху. — В смысле — «пальчики». Мякишкин Авдей Петрович… Кличка «Сильвестр». Из московских «Иванов», да… На Хитровке дела крутил… Да, говорят, крепко подставил кого-то из своих же! Вот и сбежал в Зарное, в глушь — отсидеться. Тут ему Субботин помог… Сбежал. Однако, дело свое не бросил! Он и в Москве марафетом промышлял… Эх, упустили!
— Да уж, — покивал Иван Палыч. — Как же так вышло-то? Ведь — тюрьма! Охрана кругом.
— Думаю, без подкупа не обошлось, — Гробовский зябко потер руки. — Больно уж дерзко действовал. И нагло! Ишь ты — угрозы на стене писать вздумал! Значит, точно знал, что уйдет… Кстати, на улице его сани ждали.