— Ишь ты! — усмехнулась старуха. — И волков травить можно, и сердце укреплять!
— В разных дозах вещество действует по разному. Да ты и сама это знаешь.
— Знаю, — кивнула та. — А ты знаешь какую дозу правильную нужно?
— Не знаю, Марфа, и говорю тебе это сейчас открыто, прямо в глаза. Не вру тебе. Но начну давать с самой малой дозы, внимательно следить.
Марфа молчала, её пальцы, узловатые, теребили платок. Собака за плетнём тявкнула, где-то в избе пискнула мышь. Наконец, старуха вздохнула, дверь скрипнула шире.
— Ладно, доктор, — буркнула она, отводя взгляд. — Но ежели что — на твоей совести. Заходи, не стой на морозе.
Иван Палыч, выдохнув, шагнул в сени. Марфа, шаркая, повела его к лавке. Там стояли глиняные горшки — маленькие и большие, старые и новые, такое количество, что на тридцатом доктор сбился с счету. Травница долго искала нужный.
— Ага, вот оно! — она извлекла небольшой серый горшочек, полный сухих листьев, тёмных, с горьким запахом, отсыпала листья в холщовый мешочек, завязала узлом и сунула доктору.
— Помни — ты Христом меня попросил. С Христом и даю тебе. Пусть в благо лекарство будет.
С этими словами она перекрестила доктора и он, пораженный внезапной добротой старухи, молча ушел.
Возвращался Иван Палыч в больницу полный дум. Рискованное дело затеял. Но надеялся — парень молодой, если все сделать правильно, то пойдет на поправку.
Мысли прервал протяжный паровозный гудок.
Доктор вздрогнул, чуть сбавив скорость.
«Бронепоезд! — мелькнуло в голове. — Андрюшка вчера говорил: сегодня в два часа, на ремонт в депо поедет, через станцию. Нужно предупредить Гробовского насчет Штольца! Совсем забыл!»
А предупредить нужно было. Ведь если Штольц и в самом деле не тот, за кого себя выдаёт, то…
Невольно вспоминалась диверсия на заводе и взрыв, который и уничтожил этот самый завод. А тут — бронепоезд. Цель лучше не найти. Подорвать, и фронт оголится. Да сколько людей еще пострадает невинных — неизвестно.
Так что — скорее!
Еще на подъезде к больнице Иван Палыч увидел тень, что стояла возле дверей. Нехорошая такая тень. Словно бы караулила кого-то. Сутулая, прячущаяся. И в руках — топор…
Глава 18
Артём попятился… Блеснула из-за туч луна. Тень повернулась, сделала шаг к доктору… Опустила топор:
— Иван Палыч! Слышишь?
— Чёрт побери… Никодим! Ты как здесь? И… чего с топором-то?
— Да это я так, на всякий случай… Я это… инструмент еще тебе принес, — кузнец громыхнул заплечным мешком. — Выковал… всю ночь глаз не мог сомкнуть, вот и подумал, что лучше уж делом заняться… по журналам, по книжкам… Пользуйся, только… О! Слышишь?
Где-то совсем рядом, казалось, сразу же за воротами, вдруг послышался истошный волчий вой! Ему вторил другой… третий…
— Волки! — ахнул Иван Палыч. — Обнаглели совсем!
— Может, и не волки… — Никодим перебросил топор в левую руку и перекрестился. — Не волки… А куда как хуже! Оборотни! Волкодлаки!
— Да ну тебя, Никодим!
— Напрасно смеёшься, доктор! В старину бывали случаи… — кузнец неожиданно вздохнул. — Как Васенька?
— Делаю, что могу, — заверил Иван Палыч. — Травы нужные нашел… Дозу подбирать буду. Я не Господь Бог, Никодим! Но, что смогу…
Подобравшийся уже к самому забору волк клацнул зубами и снова завыл — утробно, страшно…
— А, пойдем-ка, Иван Палыч, в дом! — вдруг озаботился кузнец. — Волчины-то… Сейчас через забор перескочат — и хана нам! Никакой топор не поможет.
Словно бы в подтверждении его слов, метнулась через ограду стремительная клыкастая тень…
Переглянувшись, приятели дружно бросились в больничку. Едва успев захлопнуть дверь перед самой пастью!
— Вы что такие? — выбежала из смотровой Аглая. — Иван Палыч! Да на вас лица нет… А ты, дядько Никодим… Ты топорик-то положи!
— Господи, помоги, спаси и помилуй! — положив топор, снова перекрестился кузнец. — Как бы они в окна… Надо бы перекрестить, оконца-то…
— Да что случилось-то? — санитарка хлопнул глазами.
— А ты не слышишь? — негромко протянул Артём. — Вон, на улице…
— Ну, волки воют, — девушка равнодушно подала плечами. — Так они частенько воют. Эка невидаль! Однако, в село бояться заходить. Тут волкодавы у многих. Эвон, слышите — почуяли уже, лают!
— И впрямь — лают… — покусал губы доктор. — Эх, жаль мы на окраине… Чёрт! Как же теперь с этими волками быть-то? Ведь не двор носа не высунешь — разорвут!
— Не высунешь… — Никодим рассеянно присел на топчан и повернулся к доктору. — Иван… сын-то мой как? Ты сказал, что траву нужную вроде нашел?