— Сейчас раствор буду делать. Точнее — отвар… Аглая, поможешь!
— Конечно, Иван Палыч!
— Давай, ставь воду тогда… И приготовь весы.
Спокойствие санитарки передалось и Артёму. И правда — подумаешь, волки! Что мы, волков не видели, что ли? Невольно вспомнив заглохший посреди волчьей стаи мотоциклет, Иван Палыч зябко поежился.
— Холодно? Ничо, посейчас плиту побольше растопим!
Усмехнувшись, Аглая принялась возиться у плиты, не обращая никакого внимания на вой и метавшиеся по двору тени.
— И что это они… неужто, до самого утра будут? — опасливо заглядывая в окно, пробормотал Никодим. — А мне б домой…
— Не, до самого утра не будут, — санитарка подбросила печку дровишек. — Волки — они ж как? Налетят, собак подавят — и в лес. Чего им на селе делать-то? Это ж не их, не родное. Им тут страшно.
— И все же… Словно у нас тут мёдом намазано! — все же глянул в окно и доктор. — Так и шныряют, бестии! Так и шныряют… А ведь никакой добычи у нас во дворе нет!
— Значит, есть… — Аглая поставила на плиту котелок с водой. — Верно, собака бродячая сдохла… или кошка… Вот они и чуют! Не, скоро уйдут…
— Давненько стая в Зарное не ходила, — покачал головой Никодим. — Волки обычно у Рябиновки, в урочище… Там их лежбище. И чего их нынче в этакую даль занесло?
— Да пёс их знает, чего? — хмыкнула девушка. — Волк — он и есть волк. Животина! Что там у него на уме?
— Та-ак…
Доктор высыпал принесенную наперстянку на тарелку аптечных весов, тщательно взвесил.
— Начнём пока с малого… И каждый день будем постепенно увеличивать дозу… Мальчонка-то как?
— Спит, — пояснила Аглая. — Но, такой сон… тяжелый…
— Так и болезнь…
— Доктор, доктор! — Никодим взволнованно перекрестился. — Вылечи, Христом-Богом тебя прошу. А уж я в долгу не останусь.
— Опять ты про своё! — недовольно обернулся Иван Палыч. — Сказал же уже! Сделаю всё, что смогу… Однако, как говорит отец Николай — всё в руках Божьих.
— Так я помолюсь! Помолюсь! — вскочив с топчана, кузнец свернул глазами. — И на новую церкву пожертвую! Лишь бы…
Со двора вновь донесся вой.
— Всё-то рыщут… — подошла к окну Аглая. — Странно… Долго уж что-то! Ни-ишто-о, к утру… Ой! Господи…
Девчонка вдруг изменилась лицом:
— Алексей Николаич ведь должен прийти! Скоро…
— У господина поручика револьвер имеется! — как мог, успокоил доктор. — Тем более, и вой на селе уже точно услышали! Может, и на помощь придут…
Иван Палыч как в воду глядел. Почти сразу же после его слов на улице погремел выстрел.
Потом еще парочка… И еще!
— С ружей палят! — авторитетно заявила Аглая. — А вот это — с нагана…
Канонада неожиданно быстро закончилась.
— Э-эй! — донеслось со двора. — Вы там живы хоть?
Доктор осторожно приоткрыл дверь:
— Да, вроде, живы… А вы-то как?
— Двух волчин запромыслили! — поднимаясь по крыльца, похвастал становой пристав Лавреньтев. — Как раз на шубу!
Позади светил фонарем Гробовский… И еще был один человек. Молодой, сильно прихрамывал. Прохор Деньков, становой урядник. Он и держал охотничье ружьё. Остальные обошлись наганами.
Пока доктор возился с новым больным, Аглая поставила чайник, достала из плетёной корзинки пирожки, завернутые в чистую тряпицу.
Все трое полицейских, скинув шинели, довольно уселись за стол.
— Ну, что там с волками-то, господа власть? — негромко осведомился кузнец.
— Убитых мужики забрали — на шкуры, — Лаврентьев улыбнулся и покрутил усы. — Но, пару штук сбежала…
— Как вихрь! — поддакнул урядник. — Только их и видели.
Юное лицо его раскраснелось, руки всё еще не отпускали ружьё — красивое, отделанное серебром и видно, весьма недешевое!
— Тятеньки покойного ружьё! — похвастал урядник. — Охотник был заядлый. Меня с собой брал…
— Ну, раз ты, Прохор, охотник… — Гробовский устало вытянул ноги. — Тогда скажи-ко — что волчинам у больнички надобно было?
— А это надо смотреть, Ваше благородие! А ещё лучше — нюхать…
— Нюхать? — поручик и пристав недоуменно переглянулись.
— Вот именно, — пожал плечами Деньков. — Нюхать! А что, господа, глянем? Фонари у нас есть…
— Глянем! — Алексей Николаевич азартно потёр руки. — Загадку-то разрешить надо. А, Пётр Николаевич?
— Да, — улыбнулся тот. — Пошли, глянем… понюхаем, х-ха!
— Пока тут Аглая с чаем возится… а доктор с больными…
— Нет уж, извольте, господа! — резко выступил Иван Палыч. — С больными я уже закончил… А вот насчет волков — любопытно будет посмотреть!
Прихватив фонари, мужчины вышли во двор. Все, исключая кузнеца Никодима — тот остался с сыном.
Впереди шел урядник. Присматривался, принюхивался. Смешная конечно картина! Но было не до смеху.
И вот, наконец, урядник громко фыркнул носом, обернулся. Спросил с торжеством в глазах:
— Ну? Чуете?
Гробовский потянул носом и невольно закашлялся:
— Фу! Мерзостью какой-то пахнет!
— Верно! — засмеялся урядник. — Только не мерзостью, а приманкой для волков! Что так смотрите? Да-да, приманкой! Вон, видите — мешочек?
Доктор посветил фонарем… и заколдобился! Едва не вырвало от одного вида истёрзанного волчьими зубами окровавленного мешка и валявшихся рядом гнилых кровавых ошмётков!
Прохор же чувствовал себя вполне в своей тарелке. Присел на корточки, размял мерзость меж пальцами… даже едва ль не попробовал на вкус!
— Ну? — распалился Лавреньтев. — Что там?
— Кровавое месиво… глауберова соль… — пояснил урядник. — Ну, вы, доктор понимаете…
— Сернокислый натрий, — Иван Палыч кивнул. — Для предохранения крови от быстрого свёртывания.
— Всё так! — довольно хохотнул урядник. — Думаю, надобно лыжный след поискать… и куски мяса рядом… Но, это завтра уже…
— Приманка… — Гробовский покусал губу. — А что, сложно её сделать?
— Да не так уж и сложно, — повёл плечом урядник. — Просто опыт нужен. Да и некоторые делают под заказ, для охотников… Кто — у местных поспрошать надо.
Примерно через час почти все разошлись. Вздыхая о сыне, ушёл к себе Никодим, отправились восвояси становые: урядник и пристав. А господин поручик остался! Проводил Аглаю до дома, а потом вернулся — охранять доктора. Ещё бы, случившееся-то — не рядовой случай!