— Слазь, приехали!
Доктору развязали глаза в полутёмном подъезде. Похоже, это был чёрный ход. Гвоздиков шёл впереди, кто позади — Бог весть. Гулкие шаги… узкие пролёты… Третий этаж. Узкая дверь. Да, чёрный ход — без таблички.
— Прошу, господин доктор!
Постучав условным стуком, Яким распахнул дверь.
— Руки-то развязали б. Не убегу! — входя, буркнул доктор.
Узкий коридор, слева — комната-пенал, справа — вполне приличная зала с люстрой под высоким потолком. Мебель… вполне приличная, но, не то, чтобы очень. Книжные шкафы, бюро, круглый стол, вдоль стен — венские стулья. Высокое окно во двор. На стене картина — пейзаж… Такой… солнечно-размыто-воздушный. Кажется, Моне или кто-то из импрессионистов. Никаких личных фото… Съемная квартира, да! Или, как здесь принято говорить — меблированные комнаты. До войны за такие брали рублей пятнадцать в месяц. Сейчас — не менее тридцати.
— А, дорогой гость! Ну, наконец-то, пожаловали!
Каркающий голос. Насмешка. Темная тень в дверях.
Доктор повернул голову.
Вытянутое желтоватое лицо, искривленное саркастическою усмешкой, высокий, с большими залысинами, лоб.
Сильвестр! Собственной персоной, Сильвестр.
А где же усы, бакенбарды? Сбрил! Ну да, он же в бегах.
Всё тот же строгий темный сюртук, гарусный голубой жилет… правда, нынче вот без часовой цепочки.
— Где Анна Львовна?
— Скоро увидитесь! — зловеще улыбнулся преступник. — Правда, не думаю, что вам это понравится… Ну что, доктор, свиделись вновь? Я ведь говорил, что найду тебя! — он хищно улыбнулся. И достал из кармана нож. — Я вот что понял — ты удачу мою украл. Как ты появился в селе — так у меня фарт пропал. Вот до чего докатилось — повязали нас. Поэтому я этот фарт свой обратно себе заберу. Вырежу из тебя!
Он поднял нож над головой.
— Сильвестр… — тихо позвал Яким.
— Что? Что там ещё?
Сильвестр с досадою повернулся к Гвоздикову. Тот протянул конверт… Тот самый.
— Вот-с! Нашли в кармане…
— Чушь какая-то… Что-о?
Разглядев надпись, трактирщик тяжело уселся на стул. На лбу его выступили крупные капли пота…
И что могло так напугать? Неужели, письмо? Так он его даже ещё и не вскрыл!
— Очки! — немедленно распорядился Сильвестр. Губы его дрожали…
Гвоздиков метнулся к бюро, подал очки и костяной, с резной рукоятью, ножик для разрезания книжных страниц.
— Свободен!
— Мне уйти? — всё же уточнил Яким.
— Сказал же — пошёл прочь! — вскрывая конверт, остервенело выкрикнул трактирщик. — Следи! Жди указаний.
— Вас понял! — чуть поклонившись, Гвоздиков исчез в коридоре. Хлопнула входная дверь.
Зачем он его прогнал? Интересно… И за кем Яким должен следить? Неужели…
— Всё же нашли… — отбросив письмо, одними губами прошептал Сильвестр. — Нашли, с-суки… А что же вы, доктор?
Ого, перешёл на «вы»! Кажется, неплохой знак.
— Что ж не сказали, что племянник Кривого? Ну, да, двоюродный, но всё же… Сказали б — всё не так бы пошло! Не так… не так… По-другому… А теперь вот — думай…
Сильвестр вдруг встал и прислушался. Желтое лицо его озарилось недоброй ухмылкой.
— А, обложили! Думаете? Ну-ну…
Раздался звонок. А потом и стук в дверь.
— Э-э… — повернувшись к доктору, трактирщик покусал тонкие губы. — Передашь Кривому… А, впрочем, ещё свидимся! Пока же — прощай!
С этим словами Сильвестр вдруг бросился к окну и с разбегу прыгнул! Кругом полетели осколки стекла… Во дворе послышались крик… А в комнату…
В комнату с наганом в руках вбежал Гробовский!
— Иван Палыч, цел?
— Я-то цел… А вот Сильвестр…
— Никуда он не денется! — поручик подошел к окну. — Эвон, уже взяли! Лаптем-то щи не хлебаем! Ох ты ж… Давай-ка, я тебя развяжу! Ах, доктор, какое большое дело мы сделали! Всё же словили…
— Но, Анна Львовна! — вскочив, закричал Иван Палыч. — Она до сих пор у них! Я кажется, знаю… Гвоздиков! Ему поручено… Эх, так он верно, уже, уехал!
— Уехал, — усевшись на стул, спокойно кивнул Гробовский. — А наши люди — за ним! Успокойся, Иван! Скоро увидишь свою Анну Львовну.
— Но, как вы…
— Говорю же! Лаптем щи не хлебаем. Работаем!
— Ах…
— Что такое, доктор? Что-то ты побледнел… А ну-ка, на воздух, на воздух!
По квартире уже ходили какие-то люди в жандармской форме. Что-то искали, переговаривались…
Во дворе же…
Во дворе, прямо под окнами валялись осколки стекла. На снегу краснели пятнышки крови. Как ягодки рябины.
Пойманного Сильвестра с окровавленным лицом как раз сажали в возок. Трактирщик нехорошо щерился и ругался. Заметив доктора, вдруг замолк и смачно плюнул на снег: