– Ты уже прорвалась на этап Патриарх, Миюки. Ахей говорит, ты хороша в целительстве, посему я думаю, что будет лучше, если ты присоединишься к нашей армии на западе, там сейчас нужны практики жизни, – покачал головой Филипп. – Баошенгдади все же совершенно другой уровень.
– Филипп прав, дитя, – кивнул Вейж, – даже Святому там делать нечего. Только лучшие из лучших смогут нам помочь.
– А что насчет меня? – Мэй с надеждой посмотрела на своего отца.
– Ты Святая, кроме того, ты феникс, – задумался Вейж, – но мне было бы спокойнее, останься ты здесь.
– Хорошо, отец, – покорно кивнула Мэй.
– Клеопатра, займись этим г-гробом, а я пока соберу отряд. – Филиппу не нравилось, что Александру придется раньше времени лечь в гроб, хоть у гелиосцев и иные способы хоронить покойников, но выбирать не приходилось.
***
На следующий день все было готово для экспедиции на Остров блаженных. Александра в стеклянном гробу, прочность которого превышала даже адамант, погрузили на корабль. Филипп взял с собой тридцать сильнейших гетайров, в их число вошел и Ахей, который простился с Коляниусом, поручив Квинту пока присматривать за ним.
От Кровавой секты было двадцать Святых, не считая Швитского, Оцета, Никиты и Вивальди. Была здесь и известная нам Ксантиппа. К этой мощи Искандер прибавил десятерых Святых. Таким образом, это мини-армия могла потягаться по силе с остатками Совета. Корабль вмещал многотысячную орду, но это казалось неразумным. Несколько десятков могучих Святых должны были справиться с Баошенгдади, так думали лидеры экспедиции.
***
А в это время пожар войны разгорался все сильнее и сильнее. Луций показал себя в этой войне не уступающим никому из величайших полководцев. Ибо тот размах, с которым он действовал, численность и мощь неприятеля поражали воображение современников. Потрясали его жестокость во время битв и милосердие после, щедрость к своим воинам и, наконец, то, что всего за три месяца войны он дал одиннадцать сражений и взял штурмом восемнадцать городов. Победа всегда была на его стороне.
Луций уже давно, еще со времен Дьявольской войны, пользовался огромной любовью и преданностью воинов. Они были готовы идти за ним и умирать за него. В империи симдов существовал своего рода культ великого героя. Как и Эмилия, Луций был симдом, но он был мужчиной, и посему пользовался большим уважением. Уважение это Луций взрастил и воспитал в своих воинах не только тем, что щедро раздавал почести и подарки. Куда важнее, что он сам добровольно бросался навстречу любой опасности. В сражениях Луций проявлял себя не только как талантливый полководец, но еще и как отличная боевая единица. Неспроста его называли человек-армия. Он не стеснялся питаться тем же, чем и остальные легионеры. Во время войны Луций забывал о роскоши и походил на самого простого воина, лишь тиара на голове и пурпурный цвет туники отличали его от остальных.
В одну кампанию Луций решил покорить весь восток. И нельзя сказать, что это было невыполнимой задачей для него. Да, амбиции нового императора изумили даже его советников. Виктор Марцелл попытался образумить Луция, но был осмеян Лицинием Татиусом и Евандером Максимусом.
Они справедливо указали ему на то, что симдская армия является самой дисциплинированной и подготовленной на всем континенте. Конечно, отдельные отряды противника, такие как аргираспиды у гелиосцев или избранная знать у акодийцев, являлись элитой среди элит и мало кто мог одолеть их в прямом столкновении, даже преторианцы уступали им. Но большая часть армии конфедератов все же меркла на фоне симдской. Однако это компенсировалось огромным количеством практиков с эссенциями, а также могучими зверями на их стороне. Недавно присоединившийся к конфедерации Драконий край теперь мог предоставить не только, собственно, самих драконов, но и самураев, прославленных воинов востока. А у симдов было не так уж много практиков с эссенциями и совсем мало разумных зверей. Удалось собрать лишь три центурии во главе с медведем Григорием. Всего же симды сумели выставить тысячу двадцать три практика с эссенциями. В то время как у конфедератов их было примерно две тысячи пятьсот.
***
Первым делом, на следующий день после того, как Луций стал императором, он объявил войну Конфедерации, заявив, что именно конфедераты подло напали и убили Тита Флавия. Подготовка к войне уже давно велась, ибо Луций жаждал покорить весь мир, дабы единолично править – справедливо и рассудительно, как он считал. Триста тысяч воинов собрал Луций для этой кампании. Здесь были как Архиепископы, так и Патриархи со Святыми.