Так продолжалось семь месяцев. Заканчивалась весна. Индивидуальные тренировки сменились боями в пешем и конном строю. К нему приглядывались. Сначала он поражал всех своим упорством. «Чужак ведь», — удивлялись люди. А затем он устроил представление на базарной площади с метательными ножами: сначала, отойдя метров на двадцать и театрально раскланявшись, Ингвар неуловимым движением с двух рук послал ножи в цель. Узкая заборная доска была пробита насквозь, а между лезвиями, нельзя было просунуть даже палец. Затем он повторил тоже в кувырке. Народ сходил с ума от такого развлечения. Ингвар видел, как улыбаются хмурые воины с посеченными лицами, как жадно смотрят молодые девки, как за друга радуется Данила: парень сам тренировался в свободное время.
И тут из толпы раздался властный голос:
— А на мечах со мной сможешь?
— Что ж, можно и на мечах, — ответил Ингвар.
Толпа подалась в стороны и образовала круг. В него вышел человек огромных размеров, на голову выше Ингвара, и в два раза шире его в плечах, но при этом ловкий и подвижный. В глазах Данилы застыл ужас.
— Бой до первой крови, — прорычал человек и обнажил меч под стать себе, такой же тяжелый и огромный.
Ингвар понял, что его противник с легкостью играет франкским двурушником. Увидев глаза Данилы, Ингвар напрягся, но тут же успокоился. Страх ушел. Он обнажил клинок и интуитивно почувствовал все приемы, на которые способен этот богатырь. Эта перемена в Ингваре не ускользнула от глаз противника — он напрягся и атаковал, перетекая из одного удара в другой, выдавая невозможные с таким мечом удары, и постоянно наступая. Под таким напором Ингвар отступал, но вдруг понял, что здесь это — поражение, а в бою — смерть. Осознав это, он перестал пятиться, остановился, почувствовал, что противник за ним не успевает, и понял, что может закончить поединок одним ударом. Но, чтобы не обижать воина, позволил ему почти победить себя, а затем Ингвар отступил немного назад и, выверенная до мелочей, атака богатыря ушла в пустоту. Он словно провалился вперед за своим тяжелым мечом. «Игры закончились, — в голове Ингвара как будто кто-то зажег табло с надписью «Game over», — теперь отскок вправо, ткнуть мечом, как простой палкой, ага, зацепил. Все».
Над площадью повисло молчание, люди боялись даже дышать.
— Знатный поединок, — пробасил богатырь, — хотел посмеяться я, а посмеялись надо мной. Ты чей, парень?
— Не гневайся, Добрыня Никитич, мой это отрок, — произнес Данила, входя в круг.
— Гневаться? — произнес богатырь. — Спасибо тебе, Данила Святославович, за такой замечательный урок и что такого орла воспитал.
Затем он посмотрел на Ингвара:
— Я знал только одного человека, способного справиться со мной, и звали его Рюрик. Спасибо тебе, поучил старика.
И, раздвигая народ, он двинулся прочь. Полутысячник хлопнул Ингвара по плечу:
— Ты знаешь, кого только что побил?
Ингвар молча пожал плечами:
— Выскочку и зазнайку!
У Данилы глаза на лоб полезли. Он аж задохнулся от такой наглости.
— Выскочка?! — Это лучший меч Китежа. Зазнайка?! — Воевода Добрыня Никитич?! Да о нем гусляры не одну былину сложили. Тебя еще на свете не было, а он с маленьким отрядом помочь пытался одному варяжскому конунгу, в хирде которого начался бунт. Но опоздал. Казнит себя, что заговорщики таки убили Рюрика и его сына, которого до последнего защищал его воевода Олег. Кстати, княжича, как тебя Ингваром звали.
Теперь бледнел Ингвар, он сильно пожалел о сказанных в горячке словах и завертел головой, проверяя, слышал ли их еще кто-нибудь, но все уже были заняты своими делами.
— В казарму?
Слово «казарма» прижилось с легкой руки Ингвара: впервые войдя в воинский дом, он аж присвистнул: «Прям родные казармы». Данила, стоящий в этот момент рядом, заинтересовался незнакомым словом — пришлось объяснить. Через неделю уже все отроки называли воинский дом не иначе, как казармой.
После этого боя с воеводой уважение к Ингвару стали испытывать абсолютно все: от ветеранов до молодших отроков, которые очень быстро возвели его в ранг былинного героя, и на змея ходившего, и кощея валившего. Не обошел вниманием этот случай и князь, вечером того же дня он позвал Ингвара к себе.
— Ты что ж это творишь, а?! Влетает ко мне сегодня мой воевода и вместо «здравствуй» орет с порога: «Отдай мне этого отрока, слышишь, не отдашь, украду»! А я сижу и ничего не понимаю. Каково, а? Я ему: «Чего шумишь, давай по порядку». А он стоит счастливый, будто в первый раз на девку залез, и заявляет: «Представляешь, меня сегодня твой отрок побил. Да как побил — играючи, даже Рюрик так не мог. Походя, наказал старика за гордыню». Ну, и рассказал мне, как дело было. А ты что скажешь?