– Вопросов нет. Могу поднять группу хоть сейчас. Мои люди всегда готовы к работе. Проводники тоже постоянно на БД. Разрешите вызвать?
– Ценю ваш энтузиазм, полковник, но пока менять планы не будем. Выход группы назначен на пять утра. Сверим часы.
Этот штатский, однако, был непрост в квадрате. Полковник Казакевич прокрутил в голове основные моменты беседы и с удовлетворением отметил, что «прокачал» господина Остапенко верно и выводы сделал правильные. То, что он не гражданский, хоть и не носит погон, было ясно сразу, а потому этот вывод достижением не являлся. А вот что являлось, так это свежий вывод, что к военному ведомству какой-либо страны, участвующей в блокаде Зоны, он не имеет ни малейшего отношения. Нет, это не было парадоксом и вывода насчет генеральских погон не отменяло. Просто генералом Остапенко числился по другому ведомству.
«Скорее всего, этот Остапенко из разведки. Из чьей – не так уж важно. Гораздо важнее другое – в Зону отправляется серьезная инспекция. Зачем? Командиру отряда спецназа этого знать не полагается. Не на прогулку – точно, и этого достаточно, чтобы проникнуться серьезностью момента и настроить на нужный лад всю команду как проводников, так и группу прикрытия, но все равно хотелось бы понять, что забыл этот Остапенко в брошенном бункере? Почему надо ломиться туда именно сейчас, когда в Зоне все мутанты бесятся, как нечисть на шабаше, а люди звереют и становятся хуже монстров? Если этот разведчик действует осознанно, дело плохо, но шанс есть, а вот если его подставили, накачав „дезой“, шансов ноль…»
– Все ясно, Владимир Иванович, – Казакевич спрятал подальше мрачные мысли и взглянул на свои «Командирские». – Три пятьдесят девять… и пятьдесят семь секунд.
– Три, две, одна… – отследив движение секундной стрелки на своем массивном хронографе, полковник кивнул. – Итого ровно час до запуска суточного обратного отсчета. В пять ноль-ноль начинаем операцию. Детали плана и рабочие моменты согласуете с полковником Дорогиным. С этой минуты он командует группой. Работайте, полковник Казакевич. Я буду на территории.
Он перевел взгляд на полковника Дорогина и кивнул, как бы отдавая ему эстафету.
– Отсюда, думаю, и выйдем? – Дорогин вопросительно взглянул на Казакевича. – После того, как выберем оружие и подгоним экипировку.
– Все в вашем распоряжении, – спецназовец обвел пирамиды с оружием и стеллажи с амуницией широким жестом. – С меня только сухпай, вода и транспорт. И сталкеры.
– Вот и отлично, – Дорогин с усмешкой взглянул на Остапенко. – А вы разве не проводите нас, господин куратор?
– Провожать группы до околицы не в моих традициях. Удачи всем, господа офицеры. Встретимся здесь же ровно через сутки и один час.
Жизнь на перевалочной базе не затихает никогда. Во всех секторах хоть что-нибудь, да происходит. Даже дождливой осенней ночью. Особенно заметно это, конечно, в торговом секторе. Разнокалиберные палатки и вагончики, тенты и наспех сколоченные щитовые домики громоздятся почти друг на друге. В лабиринтах узких улочек и в едва заметных проходах между торговыми точками можно заблудиться, даже если ты постоянный посетитель этого рынка-муравейника. За неделю, что обычно проводит в Зоне сталкер, палатки могут поменять хозяев, а торговые ряды могут неоднократно перестроиться, приспосабливаясь к нуждам новых владельцев или к запросам покупателей. Например, когда в моде были «Батарейки», ими торговали почти на каждом углу, но интерес к ним довольно быстро угас, часть нерасторопных торговцев разорилась, и вскоре на всех улочках зазвучали бодрые выкрики новых зазывал: «Рыбки», «Медузы», «Кристаллы», «Ежи», только у нас самые качественные «Ночные звезды» и «Лунный свет»!
Остапенко протолкнулся между покупателями в легких плащах – по виду это были явно европейцы, скорее всего, немцы, которые, подсвечивая фонариком, приценивались к удачному и довольно дорогому экземпляру «Морского ежа». Такие артефакты обнаруживались поблизости от аномалии «Ржавые волосы» и, по заверению сталкеров, серьезно усиливали сопротивление пси-воздействию. Некоторые торговцы утверждали даже, что, имея в подсумке такого «Ежа», можно легко разминуться с контроллером. Верить им следовало по известной формуле «Что слышим, делим, что видим, умножаем», но даже если их заверения были правдивы только наполовину, артефакт стоил того, чтобы выложить кругленькую сумму. Правда, непонятно, зачем он понадобился этим немцам, явно не намеренным совать нос в Зону и встречаться с мутантами-псиониками. Впрочем, тут существовал один нюанс. Если хорошенько шарахнуть «ежа» оземь, он становился своеобразной прыгающей игольчатой миной. Как раз это свойство артефакта вполне объясняло интерес европейских гостей.
Остапенко незаметно вынул из кармана телефон и сделал вид, что отвечает на звонок. Камера в изготовленном по спецзаказу мобильном сработала бесшумно.
«Пригодится, – мельком взглянув на получившийся снимок, подумал Остапенко. – Хороший ракурс, оба вполоборота. А что в ночном режиме – не беда, компьютер обработает, будет картинка, хоть на глянцевую обложку».
Впереди замаячил знакомый логотип на линялой вывеске, и Остапенко оставил побочные занятия, вновь полностью сосредоточившись на текущем деле.
Торговая точка Фарида Мухаметшина была самой приличной в ряду. Во-первых, не какая-нибудь палатка или дощатая хибарка, а настоящий морской контейнер. В сравнении с точками других перекупщиков, это был просто гипермаркет по площади и оснащению. Во-вторых, у магазинчика Фарида имелась еще пара неоспоримых преимуществ: небольшой дизельный электрогенератор и черный ход. Ну, и, в-третьих, стенки обычного на вид контейнера были сделаны из стали с приличным содержанием ванадия и хрома. Говоря по-русски – из листовой брони. Кроме Фарида, об этом знали немногие (в ближайших к Зоне районах вообще никто не знал), но Остапенко был как раз из тех, кто в курсе. Собственно, он сам и торговался с лукавым Мухаметшиным, вербуя его в информаторы. Такой замечательный контейнер, энная сумма и нечто вроде секретного «мандата» на самый крайний случай вполне устроили торговца, и он начал исправно отстукивать донесения лично «уважаемому Владимиру Ивановичу». Причем подписывал донесения он довольно экзотическим ником «Финн». Почему «Финн», Остапенко не спрашивал. Ну, захотелось человеку поиграть в шпионов, пусть играет. Главное, чтобы от чрезмерного старания не приукрашивал информацию.
Остановившись у внешнего прилавка, частично застекленного, поэтому можно даже сказать у витрины, Остапенко несколько минут неторопливо разглядывал образцы полувоенного и туристического снаряжения, затем изобразил на лице заинтересованность неплохим «цейсовским» биноклем и вошел в магазинчик.
Несмотря на ранний час, у Фарида уже были покупатели. Какой-то хмурый мужчина в типичной робе сталкера негромко торговался с хозяином заведения, предлагая «мясо» и «душу» (Остапенко незаметно усмехнулся – жаль, нет артефакта «мозги», а то был бы полный комплект для сделки с нечистым), а в углу, разглядывая набор китайских ножей «а ля швейцарские», замер какой-то парнишка. Одет юноша был странно: почти как «ходок», и все-таки чуть иначе. Особенно неуместным выглядел длинный кожаный плащ в стиле девяностых, но это было объяснимо. В юном возрасте всегда хочется походить на овеянных романтикой «волков» и «зубров» любимой профессии, но не всегда это получается. Причины бывают разные. Иногда просто не хватает понимания, зачем и что действительно необходимо всегда таскать с собой, а что берется лишь в Зону, но чаще причины имеют финансовый характер. Хорошая экипировка сталкера стоит весьма недешево.
Заметив нового клиента, Фарид споро свернул дела со смертельно уставшим сталкером, купив все им предложенное по средней цене, и коротко объяснил юноше, что такие замечательные ножи ему явно не по карману, так что лучше бы он шел в сто седьмой ряд к Гоше Бесарабу, который торгует «почти такими же, только китайскими», но зато и по цене в десять раз ниже.