— А я тут как раз с Владиком разговариваю, — сообщил Боря.
Вошедшие уже и сами это увидели.
— Влааа-дик! — протянула Арина, подскакивая к передатчику. — Как ты там без нас, бедненький?!
— Почему это бедненький сразу? — улыбнулся инспектор. — Может, как раз, богатенький? В моральном, естественно смысле! Как я тебя рад видеть, Ариэль!
— Мы тоже скучаем! — Арина тряхнула головой.
— Что-то случилось? — спросил Боря у вошедшего парня. — Это Гена Марвин, мой зам, — пояснил он для Влада.
— Очень приятно, — сказал Гена и снова перевел взгляд на начальника. — Случилось. Кажется, мы нашли след Электронной комнаты.
— Так что, она действительно существует? — нахмурился Борис.
— Какой ещё, чёрт вас всех подери, Комнаты? — недовольно спросил Влад. Он до сих пор ничего не знал ни о встречах Бори с Купрейчуком, ни об этой, новой стороне расследования.
— Секретный архив базы данных СУПЕР, — пояснил Белоручкин таким будничным голосом, будто бы сообщал прогноз погоды на завтра.
— Что-то? — тупо переспросил Влад.
— Это Генка молодец, — сообщила Арина, посверкивая глазами. — Он меня на мысль натолкнул. А остальное было уже делом техники.
— Да я тут совсем почти не причем, — запротестовал Марвин, краснея, — мы вместе!
— А ну-ка немедленно рассказывайте! — потребовал Влад, повышая голос. — А то у меня встреча с местным правительством через полчаса!
Подразделения продолжали прибывать. Даниле не переставал удивляться. Всё же он представлял деятельность диверсионных подразделений несколько иначе. Месяц назад при нападении на законсервированный завод их вылазка была уже довольно масштабной, Осташевский привык работать мобильной группой. Но сейчас затевалось нечто и вовсе глобальное. Это слегка настораживало.
Командование пока хранило молчание. Кроме форсированной физической и военной подготовки, что проводилась в последние дни со всеми подразделениями, цели будущей операции не раскрывались. А люди всё прибывали и прибывали. В основном это были рекруты. По наблюдениям Данилы настроения внутри подразделений тоже претерпели некоторые изменения.
Отцы-командиры явно старались повысить боевой дух своих подчинённых. Всё чаще звучали речёвки и рифмованные лозунги. Рекруты не жалели глоток на морозе. Свидетелем такой муштры Осташевский был лишь однажды за всю свою военную карьеру, когда два маленьких, но гордых островных государства в Океании не поделили пролив, но там ожидалась настоящая война, а тут, судя по всему, всё же, предстояло нечто другое.
Эта неопределенность немного нервировала. Соваться к Лопате с расспросами было бессмысленно, а Драган по своим каналам тоже не мог ничего выведать. Зато было заметно, что ситуацией прониклись не только рекруты. Знакомые Даниле наёмники тоже подсобрались, у них исчезли расхлябанность и высокомерие. На тренировках и марш-бросках они «пахали» не хуже розовощеких юнцов-салаг. Это было вполне оправдано — все прекрасно понимали, что вскоре от их умения и физической формы будет зависеть собственная жизнь. Даже Серб стал отпускать меньше шуток, а байки травил совсем редко.
Судя по лозунгам от начальства, политическая составляющая будущей операции основывалась на борьбе за некую новую свободу. Правда, Данила не совсем понимал о какой именно свободе идет речь. Он, как правило, не очень-то вникал в такие политические тонкости. Эти личные убеждения были в его работе очевидно лишними. Они только мешали. Осташевский давным-давно уяснил для себя: пока существуют государства, всегда найдутся непримиримые оппоненты. И у каждого будет своя правота. Вставать на одну из сторон следуя своей гражданской позиции, значит стать идейным сторонником, а если называть вещи своими именами, то фанатиком, стремящимся защищать свои идеалы. Зачем ему это? Да и как бы он сделал с таким подходом карьеру наёмника? Да, у него были свои моральные принципы, он не стал бы убивать стариков и детей, хотя прекрасно понимал, что при вооружённых конфликтах они могут пострадать просто по причине того, что оказались в не том месте, и не в тот час. Но так было всегда, и раньше он не слишком уж рефлексировал по этому поводу. Главное, что он сам не целился в женщин и детей.
Не целился? А как же прекрасная шаманка?
Но ведь там было другое. Она была на тот момент противником. Дееспособной боевой единицей, стремящейся нанести урон. Боевой единицей или заложницей?
Данила мысленно обругал себя. То, что у него всё чаще возникали какие-то сомнения, вовсе не радовало. Перед боем надо быть собранным и не распыляться на пустяки. Любые душевные переживания — удел зелёных стажеров или вышедших в тираж пенсионеров. Наёмнику-профессионалу они должны быть чужды по определению. К счастью, с этими последними пертурбациями в части, заклятье красавицы с горящими глазами начало немного ослабевать. Да, её образ ещё периодически появлялся перед Данилой, иногда в не очень подходящие для этого моменты, но все же не так часто, как это случалось прежде, в затерянном в тайге поселке. Там наваждение Осташевского просто истерзало, впору было сходить с ума.