Оставив одно из подразделений для контроля захваченной территории, колонна выдвинулась дальше.
Примерно через полчаса на горизонте замаячил новый объект, судя по всему, одна из технологических станций-складов. Это был, несомненно, режимный объект, «обтянутый» световым периметром и оборудованный проходной. Чтобы не прерывать контур, очерчивающий границы станции, головной десантный бот пошел через «главный вход». Оператор катера, в котором была группа Осташевского, шёл сзади-левее, ещё одна машина десанта — правее, то есть они въезжали на территорию этаким расширяющимся клином.
Флагманский бот легко пробил защиту, нечто вроде выезжающего из-под земли шлагбаума, просто выворотив его «с мясом» своим бронированным носовым обтекателем. Два катера поддержки зашли следом уже по проторенному пути. Со стороны Пункта Контроля при въезде раздались негромкие хлопки, сопровождаемые точечными вспышками. Кто-то стрелял оттуда из совсем лёгкого оружия.
Флагманский десант уже высадился, несколько человек бежали зигзагами к Пункту Контроля, приседая на ходу.
— Второй, прикрываешь тыл вдоль своей границы, как понял? — ожила рация.
— Второй понял, работаю, отбой, — отозвался Осташевский и махнул своим на выход.
Данила занял позицию возле задней подвески аэрокатера. Расположил свой пулемёт на расклиненные перевернутые «рога» и спокойно наблюдал за двумя переулками Станции, примыкающими к площадке въезда.
Это была чистой воды подстраховка, Осташевский был уверен, что единственная точка сопротивления сосредоточена только на Пункте контроля, да и то, судя по прекратившимся хлопкам, она уже подавлена. Но он ошибся.
Из-за ближайшего пакгауза вдруг вылетел на дорогу автокар охраны. Данила знал эту модификацию, на теоретических занятиях о нём не раз рассказывали: стандартный специализированный патрульный автокар, применяемый для инспектирования малых объектов; экипаж — два человека; вооружение — пулемёт-нейтрализатор.
Из-за высокой скорости, автокар занесло на скользкой накатанной дороге, и машина завиляла, тем не менее, приближаясь.
«Нейтрализатор — это хорошо, — лениво подумал Данила. — Хотя лежать скрюченным и с пеной на перекошенных губах — то ещё занятие…».
Словно в ответ на его мысли с патрульной машины ударила очередь. Целиться на ходу, да еще из неустойчивой позиции было непросто, поэтому почти все пули ушли «в молоко», лишь пара зарядов с парализующим наполнением противно чиркнула по корме катера.
«А ведь у самих охранников в автокаре может быть и огнестрел», — мелькнуло у Осташевского, и он поймал в перекрестье визуального прицела, «рыскающую» по дороге машину.
Спереди патрульный автокар был оснащён хоть и не такой мощной, но, всё же, броней, поэтому Данила ждал удобного момента. И дождался.
Как только приближающая машина повернулась боком, он нажал на гашетку. В плечо привычно ударила отдача. Очередь расколола передний-левый пневматик, нижняя часть которого была ничем не защищена; одна из пуль разбила левую ходовую фару.
Автокар перекосило на ходу, потом подбросило, и он едва не опрокинулся, но каким-то чудом удержался на оставшихся колесах. Скорость машины стала быстро снижаться, автокар еще какое-то время двигался по диагонали к осевой, черпая опустившимся краем слежавшийся наст, пока не приткнулся к обочине, наполовину съехав в пологий кювет.
Данила удовлетворенно выдохнул и приник к окуляру прицела, спокойно ожидая появления тех, кто находился внутри.
Они уже подъезжали к Шоуду, когда у Стрелкова на браслете замигал вызов экстренного вызова. Это было событием экстраординарным, потому что использование такого вида прямой связи имело изъяны в конфиденциальности и, учитывая нестабильную работу спутниковой системы, сообщение могли перехватить. Другими словами, случилось что-то срочное, исключительное и чрезвычайное.
Влад с некоторой тревогой наблюдал за выражением лица Юрия Геннадьевича, но никакой пищи для размышления это не давало, дипломат, слушая сообщение, оставался совершенно бесстрастным.